Из-за солидной высоты над уровнем моря в пролом ограждения автострады задувал сильный ветер. Я закутался в свою засупонку (это такая пепедукская куртка с воротником шали и рукавами от кимоно), поглубже натянул на уши нахлобучку (местная разновидность шапки-непроливайки) и отправился вдоль шоссе прочь от ресторана.

Примерно в двухстах метрах от места падения в океан машины покойного господина Чивалдоси меня должен был поджидать совсем другой автомобиль – малобюджетный электрокар повышенной безопасности, зарегистрированный на имя Влади Чпикагурика.

Электрокар оказался там, где и должен был быть, а если точнее – в том самом месте, где я оставил его сутки назад. Небольшой прозрачный «гомункулус», скромный и незаметный, притулился в тормозном «кармане» рядом со скоростным шоссе. Электрокар, как давно уже доказали психологи, – автомашина истериков, шизофреников, импотентов и инвалидов детства. Одним словом, этот транспорт как нельзя лучше соответствовал типажу Влади Чпикагурика.

К тому моменту, когда я приблизился к жалкому «гомункулусу», на моем лице появилась седенькая бородка клинышком и рыжие педерастические бачки. Контактные линзы изменили цвет радужной оболочки глаз и увеличили зрачок, придав взгляду интимную блажь тихого идиота. Во всем надлежит соответствовать удостоверению личности, в котором особые приметы господина Чпикагурика характеризовались как «дискрето аморфо потенциале кретино дисарджементо», что в переводе с пепедукского диалекта означало что-то вроде: «не трогайте его – он слепо-немо-тупо-глухой». Иными словами, типичный звездный турист, кто ж их не знает?

Поскольку парню с записью в удостоверении личности «дискрето аморфо…» полагался поводырь, на переднем сидении автомашины меня дожидался похожий на большую тарелку робот сопровождения.

Я уселся в «гомункулус», робот издал хорошо узнаваемую трель активации, весьма напоминавшую звук сливаемой в унитазе воды, после чего поприветствовал нежным женским контральто:

– Здравствуйте, господин Влади!

– Ага, – простонал я в ответ.

Полагаю, робот сопровождения несказанно бы удивился, заговори я с ним по-человечески. Я решил его не удивлять и просто рыгнул (опилки пыхадорского дерева, однако!). Тарелка поняла все правильно, искренне пожелала мне доброго здоровья. Что ж, в отличие от планетарного прокурора робот, по крайней мере, был адекватен.

Как я уже упоминал, электромобиль стоял в тормозном «кармане», которыми обязательно оборудуются горные дороги Голубого Пепедука. Когда я выезжал на трассу, мимо меня с ликующим воем промчалась пара оранжевых спасательных вехоциклов – не иначе, как местные аварийщики метнулись на осмотр поврежденного ограждения.

Время шло. Впереди меня ждала масса дел, не то чтобы приятных, но совершенно необходимых. Все четные из них являлись великими, а нечетные по меньшей мере грандиозными.

Путь до Пертонсвилля я проделал абсолютно спокойно. Попавшаяся навстречу колонна спасательной техники меня нисколько не встревожила, а проплывший над дорогой громадный оранжевый дирижабль с мощной лебедкой под днищем (тоже спасательная служба!) даже развеселил.

В Пертонсвилле я оставил «гомункулус» в подземном паркинге у вокзала трансконтинентальной монорельсовой дороги и оплатил парковку на год вперед. Сцепленный с роботом сопровождения легкомысленной цепочкой из невесомого селенитного сталинита я прошествовал в подземный вестибюль вокзала.