— О чем гутарите, станишники? — подал голос Матвей Иванович.

Казаки разом вскочили.

— Андрей Кругалев, ваше превосходительство, кумекаст насчет вентеря. Гутарит, будто счас в самый раз загонять француза заместо рыбы.

— А ты кто таков, молодец?

— Урядник Сивков, Анисим Сивков из станицы Медведицкой.

— Правильно, я вам скажу, гутарит казак Кругалев. Только момент нужно подгадать: чтоб наверняка, значит.

— Да уж были, видать, такие моменты. — Матвей Иванович уловил в голосе урядника упрек. Но сделал вид, будто не заметил.

Прав казак, ох как прав! Доколе же отступать? Давно бы пора бить неприятеля. В какой-то мере оправдывала необходимость объединения армий Барклая и Багратиона. Но когда это соединение произойдет? И сумеют ли выполнить задуманное?

И тревожило от мысли, что не так уж далек Минск, к которому они отходят, а за ним Смоленск. И — Москва… При воспоминании о Москве у Матвея Ивановича сердце обливалось кровью. Неужто французы достигнут ее? Нет! Нельзя этого допустить! Никак нельзя!

Не хочет Барклай дать неприятелю сражение. Ну, коли он не желает, так казаки это сделают. Устроят знатный вентерь. И мысль об этом не выходила из головы атамана. Ехал верхом впереди колонны, а сам все размышлял: как, и где, и какие куда поставить полки, чтоб ударить, так уж наверняка.

В полночь, когда прошли селение, прискакали из охранения казаки.

— Доставили, ваше превосходительство, офицера. Сказывают, к вам ехал.

— Где он? Пусть доложит, с чем приехал?

— Адъютант командующего 2-й армии князь Меншиков, — отрапортовал прибывший. — Имею честь доставить от его сиятельства пакет.

— От Петра Ивановича? Где он? Далеко ли?

— С частями армии.

Главнокомандующий, поддерживая связь, аккуратно посылал и просьбы, и распоряжения, и просто адъютантов, через которых сообщал Матвею Ивановичу важные вести и получал сведения о неприятеле и обстановке.

— Что пишет князь Багратион? — вскрыв засургученный пакет, генерал поднес к фонарю бумагу.

Багратион писал, что по достижении корпусом местечка Мир следует занять его и непременно удерживать. На помощь казакам подойдет с отрядом генерал-адъютант Васильчиков, у которого три конных и два пехотных полка. Полки Иловайского и Сысоева тоже остаются в подчинении его, Платова. С этими силами и следует дать французам бой. Далее князь требовал захватить крайне нужного ему пленного. И еще писал, что если силы противника будут весьма превосходными, тогда можно ретироваться.

— Ретироваться? — генерал недовольно хмыкнул. — Мы и так уж какой день ретируемся. Это какая была станица? — По казачьей привычке он называл деревни и селения станицами.

— Это и есть местечко Мир, — ответил полковник Шперберг. (Он числился при Багратионе, но тот направил его к Платову для выполнения обязанностей дежурного офицера.)

— Ну, стало быть, здесь и дадим французу бой.

— А рядом с нами деревня Симаковка, — посмотрел на карту Шперберг. Свет упал на его длинное, с запыленными бакенбардами лицо.

— Вот-вот. Как раз и поставим вентерь.

— Как изволили назвать? Вентерь? — уставился полковник.

— Вентерь. Ну да потом поймешь.

Прочитав распоряжение Багратиона, Платов неторопливо свернул лист, вложив в конверт.

— Нужно Петру Ивановичу незамедлительно отписать. Я продиктую. А пока передайте в полки, чтоб располагались на местах и ждали указаний, пока не получат диспозиции. Князь Меншиков ее доставит назад.

— Дозвольте просить, ваше превосходительство, остаться здесь, — заявил тот.