– Мистер Венгер сказал, что правительство отдало приказ, не разрешающий солдатам поджигать Бель Таш, – с волнением в голосе настаивал старый слуга.

– Я подожгу его, потому что идет война, – сказал Форчен и, опять замолчав, взглянул в омраченные тревогой глаза старика. – Мисс Мерили была моей женой. Я – майор О'Брайен, ее муж и отец Майкла О'Брайена.

– Бог мой! – слуга заморгал глазами. – Вы и есть тот самый янки, за которого вышла Мерили?

– Давай, уходи отсюда.

– Я хотел…

Форчен сердито посмотрел на мужчину. Слуга заморгал, кивнул головой и, развернувшись, зашаркал прочь. У двери он еще раз оглянулся и, посмотрев на майора, вышел.

Майор вернулся в гостиную и, схватив со стола китайские статуэтки, изо всех сил ударил их об пол. Фигурки разлетелись на множество мелких осколков. Затем он опять взял стул и взгромоздил его на диван. О'Брайен вошел в столовую и, прихватив стулья, вынес их в холл, чтобы бросить в общую кучу, После этого он сдернул с окон в столовой атласные портьеры, свернул их и швырнул и ту же кучу.

Форчен быстрыми шагами, перепрыгивая через две ступеньки, поднялся на второй этаж. Перебегая из комнаты в комнату, он наконец остановился в одной. В комнате, где раньше жила молодая девушка. Там стояла кровать с балдахином. На ней лежали две тряпичные куклы с вышитыми нитками улыбками на лицах. Подойдя ближе, Форчен коснулся кровати, думая, как в этой комнате росла Мерили, как ночь за ночью ложилась спать под это одеяло.

Он бродил по комнате, выдвигая ящики шкафов, трогая браслеты, сделанные искусными мастерами. Наконец, О'Брайен взял с кровати подушку и вышел, бросив долгий прощальный взгляд на спальню Мерили.

С подушкой под мышкой он вбежал в другую комнату и остановился на пороге. Сердце Форчена громко забилось, когда его взгляд упал на колыбельку и разбросанные по комнате игрушки. Это была детская, где все было готово для встречи малыша. Где же все-таки Майкл? Неужели старик-слуга лжет?

Двигаясь дальше по коридору, Форчен вошел в спальню, тянувшуюся во всю длину дома, с камином в самом конце. На мебели лежали покрывала, тяжелые темно-зеленые портьеры были сдвинуты. Комната казалась темной и мрачной. О'Брайен взял несколько поленьев с каминной решетки и разжег огонь. Затем достал занявшееся пламенем поленце и подошел к кровати. Он бросил его на матрац и наблюдал, как начали чернеть простыни. Языки пламени, разгораясь все сильнее, взлетали вверх. Через минуту в центре кровати пылал огонь. Пламя перекинулось на балдахин.

Форчен повернулся спиной к камину, взял стул и, отломав ножку, бросил ее в огонь. Пока позади О'Брайена горели, потрескивая, дрова, он встал ногой на стул и, приложив усилие, оторвал спинку, обмотал ее покрывалом и бросил в камин. В комнате стало жарко, а потрескивание дров перешло в гудение. Форчен отвернулся и заслонил лицо рукой. Огонь перекинулся на портьеры, и комната стала наполняться дымом, напоминая преисподнюю.

С горящим поленом он спустился вниз по лестнице. Бросив подушку в наваленную в холле кучу мебели, он поджег ее. Перья начали медленно тлеть и наконец разгорелись. А он стоял и молча наблюдал за танцующими языками пламени, которые вздрагивали и взлетали вверх.

– Я отомстил за нас, Мерили, и найду нашего сына. Обещаю тебе, я отыщу его, – сказал Форчен, и его слова как гром разнеслись по пустому дому.

Через минуту огонь расползся по всему особняку. Едкий дым, клубившийся со всех сторон, выедал глаза. Форчен поднял горевший стул и швырнул его в столовую. Отовсюду доносилось потрескивание горящего дерева и виднелись языки пламени.

Весь особняк был в дыму и огне. О'Брайен открыл входную дверь и вышел на веранду. Уезжая, Аларик привязал его коня к дереву.