В центре экспозиции под круглым куполом из пуленепробиваемого стекла сидели прекрасно сохранившиеся мумии эменитских правителей и высшей знати с острова св. Павла, найденные Джиордино и Руди Ганном. В присутствии этих останков людей, живших и умерших так давно, ныне живущих неизменно охватывал благоговейный трепет. Питт даже как-то поймал себя на мысли, не является ли случайно какая-нибудь из этих древних мумий его прямым предком.

Спустя почти пять часов они вышли из музея через боковую дверь, которую открыл им охранник, и направились к недавно перестроенному и отреставрированному Смитсоновскому музею транспорта.

Лорен выглядела ослепительно. Светлые волосы падали на плечи и сияли на солнце. Голубое шелковое платье без рукавов открывало выше колен безупречно стройные загорелые ноги. Питт был одет в зеленую рубашку для гольфа и летние бежевые брюки. Ал и Пэт, из-за жары наотрез отказавшиеся облачаться во что-нибудь официальное, щеголяли в футболках и шортах. Держась за руки, как влюбленные подростки, обе пары пересекли Мэдисон-драйв и двинулись дальше по тротуару Мелл-авеню, предводительствуемые Сэндекером, как всегда попыхивающим одной из своих гигантских сигар.

– Когда вы возвращаетесь в залив Окума? – спросила Лорен у Пэт.

– На следующей неделе.

Лорен сочувственно улыбнулась Джиордино:

– Опять любовь в разлуке?

– Разве вы не знаете? Адмирал расщедрился и посылает меня на раскопки эменитского города в годичный творческий отпуск. Мне поручено собрать как можно больше данных о мореходах-эменитах для компьютера Хайрема Йегера. Так что ближайшие полгода мы с Пэт будем работать вместе.

– Значит, мы остаемся вдвоем, ты и я, – задумчиво проговорила Лорен, сжимая руку Питта.

– Ненадолго. – Питт нежно скользнул губами по ее волосам. – Через две недели я улетаю, чтобы возглавить исследовательскую группу по изучению подводного действующего вулкана к юго-востоку от Гавайев.

– Скоро вернешься?

– Недельки через три, не позже.

– Ну, три недели я без тебя как-нибудь выдержу, – усмехнулась Лорен.

Они перешли на противоположную сторону Джефферсон-Драйв и вошли в музей транспорта. Там на четырех акрах экспозиции разместились сотни машин, выпущенных с начала девяностых годов девятнадцатого века и до наших дней – от самых первых автомобилей, ослепительно сияющих начищенной медью, до последних моделей известнейших фирм. Помимо автомобилей здесь имелись все мыслимые и немыслимые конструкции, созданные когда-либо производителями грузовиков, тракторов, мотоциклов и велосипедов.

Но жемчужиной всей этой пестрой коллекции был, безусловно, “корабль снегов” – лебединая песня адмирала Бэрда. Он стоял в углублении на пять футов ниже уровня пола, чтобы посетители могли свободно заглянуть в окна и двери. Легендарный полярный вездеход нарядно поблескивал в свете люминесцентных ламп свежей красной краской; вдоль бортов по всему периметру тянулась широкая оранжевая полоса; поражали воображение огромные колеса десятифутового диаметра, но мало кому из любующихся славной машиной приходило в голову, что он обязан ей жизнью.

– Сколько же им пришлось потрудиться, чтобы восстановить “корабль снегов”! – восхищенно покачал головой Питт.

– Да уж, с трудом верится, – подхватил Джиордино, – особенно если вспомнить, в каком виде мы его бросили.