Я возвращаюсь в квартиру около четырех часов утра — на границе ночи и утра. В это время сон самый сладкий, как карамель. Ключом осторожно открываю дверь и заступаю в незнакомое пространство коридора. Кажется, решительная девушка из Снежинска сдвинула не только мебель, но и стены. Из-под двери комнаты выползает полоска света. — Саша, — девушка полулежит в кресле, укрытая стареньким пледом. — А я решил, что ошибся квартирой, — присаживаюсь на корточки. — Я училась на дизайнера. — У меня плохой вкус? — вздыхаю я. — В смысле меблировки. — У тебя много других положительных качеств, — смеется. — Например? — Не умеешь скрывать своих чувств, — рукой взъерошивает мои волосы, — к женщинам. — И смешно чихает от взбитого пылевого облачка. — Будь здорова! — Что это? Ты в какой-то пыли? — Да, - отвечаю, скромно тупя взор, — разгружал вагоны с цементом. — И много разгрузил? — Много, — смеюсь. — Мне помогали. Правда, некоторым не повезло засыпало. — И тебя тоже, частично, — и решает, что мне надо срочно в ванную. — Зачем? — притворно пугаюсь. — Для головомойки!…У Мстиславы было опытное молодое тело, пропахшее свежей хвоей. Мне казалось, что я лечу над безбрежным таежным океаном, и от этого безрассудного и шалого полета прерывается дыхание и бой сердца все сильнее и сильнее, и все ближе и ближе территория счастья, насыщенная фосфорическими вспышками любви. Потом: зигзагообразный удар молнии, раскалывающий надвое меня и планету — не от подобного ли разряда, присланного Мировым разумом, возникла жизнь на Земле? И, наконец успокоение, будто я упал в колыбель вселенной. Я спал и не видел снов, и проснулся от настойчивого пения настойчивой птички: фьюить-фьюить. Потом понял — телефон. За окном бледнело утро, больное холодным дождем. Мстислава спала тихо и безмятежно, похожая на театральную куклу, забытую на сцене. — Алекс, — услышал напряженный голос Старкова. — У нас проблемы. Иного и не могло быть, сказал я себе, покидая квартиру, интуиция, к сожалению, меня редко обманывает. Короткий, но активный отдых восстановил мои силы и теперь я мог объективно оценивать новую ситуацию. А она была скверная, по убеждению полковника, то есть хуже некуда. За четыре часа моего отсутствия выяснилось, что труп, выбитый кайлом из цемента, оказался неким бомжем по фамилии Ткач. «Наци» подбирали у вокзалов подобные незначительные личности, маня их водкой, а затем в клетках для зверей изучали живой организм до полного его умерщвления. — А где же Нестеровой? — задал глупый вопрос. — О каком из братьев речь? — То есть? Выяснилось, что Старков, следуя моей рекомендации, решил вызвать на опознание трупа Нестерового-младшего, чтобы сразу снять все вопросы.