Изменить размер шрифта - +
Я его собрала… весь. Только одного кусочка не хватило. Между рукой принцессы и головой рыцаря. Понимаешь, этот кусочек забыли положить в коробку!

    Чингиз молчит.

    – Я, наверное, такая принцесса, – продолжаю я. – К кому ни потянусь – ничего не получается. И ты ко мне не тянись.

    – Знаю я про этот паззл, – вдруг отвечает Чингиз. Голос его меняется, становится смущенным, даже виноватым. – Ты в курсе, что все эти мозаики нарезаются случайным образом, по рассчитанным на компьютере схемам?

    – Ну…

    – У тебя бывало так, что вместо одного кусочка ты вставляла другой? И он вроде бы даже подходил… зазор оставался, но крошечный, незаметный…

    – Бывало.

    – Так вот, однажды паззл раскроили очень неудачно. Его стало возможно собрать двумя способами. Если собирать неправильно, то получались щели – но совсем маленькие, незаметные. А в центре оставался пустой кусочек. Скандал был чудовищный, не меньше трети купивших паззл собрали его неправильно и засыпали фирму рекламациями.

    – Врешь? – растерянно спрашиваю я. – Ну не могло так получиться!

    – Случайно, может быть, и не могло, – признает Чингиз. – Но фирму хакнул по сети один молодой и не в меру бесшабашный русский хакер… он решил пошутить, посидел ночь за расчетами… и вовсе не задумался, что от этой шутки десять тысяч человек… Честное слово, Карина, потом я понял…

    Как жалко, что виртуальная посуда не бьется!

    Я обрушиваю бутылку на голову Чингиза, но он успевает отскочить.

    – Ты жалкий, гнусный, бесчувственный, трусливый урод! – Я захлебываюсь в поисках подходящих эпитетов. – Ты!..

    – Почему урод? – возмущается Чингиз, держась на безопасном расстоянии. – Карина, честное слово, я раскаиваюсь!

    – Знаешь, как я ревела? – кричу ему. – У меня, может, с тех пор психическая травма!

    За нами с любопытством наблюдает весь сквер. Включая прогуливающегося полисмена. Второй день подряд, на том же самом месте… Вот позорище-то…

    – У меня есть знакомый психоаналитик… – Чингиз ловко уворачивается. – Карина, ну прости! Я тогда был молодой и глупый!

    Я поворачиваюсь и гордо иду прочь от памятника. Из толпы кто-то улюлюкает. Чингиз догоняет меня и жалобно просит:

    – Слушай, это ведь было пятнадцать лет назад! Да убей я кого – меня бы уже выпустили! Карина, чем я могу… искупить?

    Останавливаюсь, меряю его взглядом. Говорю, чеканя каждое слово:

    – Завтра. В восемь. У моего подъезда. С букетом цветов, и учти, розы я не люблю.

    – В восемь… – страдальчески повторяет Чингиз.

    – В восемь вечера, – уточняю я.

    Не зверь же я, все-таки…

    – Мне, право же, очень стыдно, – снова начинает Чингиз.

    – Проваливай, и чтобы я до завтра тебя не видела! – командую я. Чингиз кивает – и растворяется в воздухе.

    – Дайвер… – только и говорю я.

    Прохожу еще несколько шагов – и начинаю смеяться.

Быстрый переход