|
Не может не удивлять и другое – как хан сумел договориться с военными, чтобы те отправили за каким-то бродягой целый вертолет? Это же вообще чистой воды бред! Вояки никогда не послушали бы главаря какой-то там группировки из средней полосы! Ну и что, что авторитетный? Ну и что, что правитель мощного стана? Для них, в белом периметре, все среднеполосовцы на одно лицо, хоть самый сильный клан, хоть мелкие кочевники. Главное, чтоб их никто не трогал. Так с какого же перепугу армейцы помогают хану решать личные проблемы? «Подкупил? – обдумывал версию Кудесник. – Вряд ли. Вояк могут подкупить только те, кто с ними правдами-неправдами сотрудничают. „Чистильщики“, например. Или те же „медведи“, от которых вояки, хоть они и не хотят этого признавать, зависят. Ведь если не будет наемных бродяг из кланов – не будет у вояк хорошей пенсии по возвращении на родину (минуя протокол стирания памяти, разумеется). Да и здесь никто не выполнит ту грязную работу, за которую рядовой состав браться не станет, хоть ты в них стреляй. Ради тех группировок, пожалуй, военные рискнут пойти на нештатное задание, но ради хана? Нет, не верю». Вертолет взмыл в ночное небо. Кудеснику хотелось верить, что пилот знает, что делает. Вылеты в темное время суток были строго запрещены. Ориентироваться по приборам в Атри можно, только находясь на земле, и то следует сверяться с показателями собственной интуиции. Если датчик аномалий показывает, что проход чист, а сердце отчего-то начинает выплясывать менуэты, стоит пожертвовать последним маркером – вдруг интуиция точнее прибора? Что ж до полета в ночи, когда ориентироваться можно исключительно по приборам, то здесь пилот здорово рисковал. А значит, риск того стоил. И если все выводы сложить в одну кучу, то становится понятно, что Кудесником интересуются не узкоглазые, а гораздо более влиятельные люди. Достаточно вспомнить, как лебезил смотрящий перед «полулицым», чтобы понять, что корни ситуации уходят гораздо глубже, чем это можно себе представить. Хорошо это или плохо, бродяга еще не знал, да и, собственно, не это сейчас его интересовало. Теперь он мог в полной мере ощутить пульсирующую резь в затылке и слышать гул гигантского колокола в голове. Да, это вернулась способность ощущать. Но вместе с ней возник и прилив сил в мышцах. Действие наркотика закончилось. Дабы не выдать себя, Кудесник не поднимал голову, но, пользуясь покачиванием «вертушки», сумел-таки увидеть двоих «азаматовцев», сидящих по обе стороны от него, и троих – напротив. «Полулицего» среди них не было. Оружие «азаматовцы» держали либо на коленях, либо в руках, но Егор решил, что пользоваться они им не станут. Не для того нанят вертолет, чтобы ценный груз был расстрелян при попытке к бегству. «Для устрашения стволы взяли, – успокаивал он себя, – просто чтобы попугать в случае чего». «Азаматовцы» травили анекдоты, один, прислонившись лицом к стеклу сдвижной двери, напевал какую-то грустную песню о трудной жизни в лагерях, другой аккомпанировал ему свистом. Было похоже, что они и впрямь на сто процентов верили, что наркотик продержит его в состоянии растения до аэродрома или куда еще они там направлялись. Никому из них даже в голову не пришло проверить, как там себя чувствует их ценный груз. И зря. Рука бродяги медленно, но верно двигалась к замку на уровне живота, в один щелчок освобождающему его от ремней. Когда удерживающие «груз» шлейки поползли вверх, сидевший напротив него «азаматовец», травивший анекдоты про тещу, вскочил на ноги, ударился головой о потолок, выматерился и уткнул ствол в грудь бродяге. Остальные также схватились за автоматы и замерли, не зная, чего ожидать. И лишь когда Кудесник, больше не удерживаемый ремнями, начал клониться вперед, падая сидевшему напротив него бойцу на колени, все облегченно вздохнули. |
