— Кто здесь? Кто? — повторил он. — Приличные люди в такое время по дорогам не бродят.

— Хорошо же ты встречаешь меня, Бастато! — воскликнула Ильдико, выступая вперёд, в круг света, отбрасываемый факелом.

Старый домоправитель всмотрелся в неё. Узнал, и тон его разом изменился.

— Да это же госпожа Ильдико! Поднимай всех, Бларки, пусть немедленно готовят ужин. Бринно, дай знать госпоже Лаудио, что вернулась её сестра!

Шут подпрыгнул, изображая радость, и исчез в темноте дверного проёма.

— Поднимайтесь, дубоголовые! Просыпайтесь, сучьи дети!

Вдова и её команда уже были во дворе, когда в дверях появилась Лаудио, в торопливо надетом синем платье, со спутанными после сна волосами. Она коротко глянула на Ильдико.

— Наконец-то явилась, сестра моя, — в голосе её не слышалось теплоты. — Долго же ты отсутствовала.

Младшая сестра подбежала к старшей, обняла её.

— Лаудио! Как я рада, что вижу тебя вновь. У тебя всё в порядке? Ты всем довольна?

Лаудио снизошла до того, чтобы холодно поцеловать сестру в щёку.

— У меня всё в порядке. Но довольной мне быть не с чего.

Ильдико отпрянула, всмотрелась в лицо старшей сестры.

— Лаудио, мой отец… Он… Он?..

— Он всё ещё жив, если ты спрашиваешь об этом, но мы не питаем особых надежд. Дело лишь во времени. Ему остались дни. Может, часы.

— О, Боже, благодарю Тебя. Ты позволил мне прибыть вовремя, — глаза её наполнились слезами.

Затем Ильдико представила сестре своих спутников. Лаудио, впрочем, и сама догадалась, что женщина в голубой накидке из дорогой восточной ткани — Евгения Тергесте. Знаменитую вдову знали все. Затем тёмно-карие глаза Лаудио переместились на здоровяка Ивара. Она, несомненно, узнала его, но не подала виду и лишь чуть поклонилась.

— Мой новый муж, — вставила Евгения. — Четвёртый.

— А кто-то ещё утверждает, что в путешествиях нет толку, — раздался сзади скрипучий голос старика Бларки.

— Нас шестнадцать человека, — добавила Ильдико. — Найдётся всем место?

— Конечно, — Лаудио гордо вскинула голову. — Гостеприимство Роймарков не знает пределов. Или ты провела вне дома столь много времени, что забыла об этом?

Из дома высыпали слуги, ещё сонные, но радостно улыбающиеся. Они опускались на колени перед младшей дочерью Мацио и целовали ей руку. А в доме Бларки расталкивал особо заспавшихся, кляня их последними словами.

— Я скажу отцу, что ты приехала, Ильдико, — Лаудио повернулась к двери. — Надеюсь, он сможет повидаться с тобой. Он совсем слабый.

На лице Ильдико отразились негодование и удивление.

— Но, Лаудио, я пойду вместе с тобой! — воскликнула она. — Разве я не дочь хозяина дома? Я жду не дождусь той минуты, когда увижу моего любимого отца.

— Как пожелаешь. Но переживёт ли он встречу с тобой?

«Если эта женщина выйдет замуж за Ранно, — подумал Николан, — они составят достойную пару».

Николан вошёл во двор одним из последних и старался привлекать к себе как можно меньше внимания. Но Ивар, возвышающийся над всеми наголову, не мог остаться незамеченным. А потому у слуг возникла масса вопросов. Тот ли это здоровяк, что приезжал с Николаном Ильдербурфом? Если тот, то где сейчас Николан? По-прежнему в армии Аттилы?

В обеденный зал, занимающий большую часть дома, принесли еду, и путешественники отдали должное холодному мясу и красному ячменному пиву. Николан не стал садиться за стол, но поднял крест, показывая, что он постится.