Она хотела произвести впечатление, но не на Джеффа Кортелла. Пытаясь скрыть разочарование, Коррин продела в уши серебряные кольца и вышла из спальни. Больше она переодеваться не станет. Пора быть сотрудницей фирмы, а не женщиной.

Ее идеальный мир менялся, и Коррин не была уверена, что ей это нравится. Однако помешать этим изменениям она не в ее силах. Правда, кое-что она сделать могла, но ей не хотелось избегать встреч с Рэндом. Он ей нравился. Она хотела, чтобы он был в ее постели и в ее жизни, пока судьба позволит им остаться вместе.

В дверь позвонили, и Коррин снова посмотрелась в зеркало. Успеет ли она вернуться и надеть золотые сережки? Вместо этого она открыла дверь.

Рэнд выглядел так, будто ему ничего не стоило принять изысканный вид. Коррин могла поспорить, что ему не пришлось стоять перед зеркалом и раздумывать, что надеть. Она завидовала его уверенности в себе.

— Привет. Сегодня на улицах «пробки», так что нам пора.

— Я готова. Ты успел прочитать информацию о Кортелле, которую я тебе послала?

— Прежде чем говорить о делах…

— Да?

Рэнд взял в ладони ее лицо и страстно поцеловал. Когда он оторвался от ее губ, Коррин тяжело дышала, чувствовала смятение и жалела, что они должны куда-то ехать.

— Симпатичный костюм, — сказал он, взял у нее ключ и запер парадную дверь.

— Думаешь? А как сережки? — не удержавшись, спросила она. Что ей, шестнадцать лет?

Но в шестнадцать лет Коррин не ходила на свидания. Вообще, мужчины, с которыми она когда-то встречалась, скорее напоминали корабли, проплывающие мимо ночью. Один из них был врачом из «неотложки», и часы его работы не подходили Коррин. Другой — коммивояжером и приезжал в Орландо всего на два дня в месяц.

Но теперь у нее иные взаимоотношения, и ничего, если она почувствует некоторую неуверенность. Правда, не из-за Рэнда — благодаря ему ей хотелось быть женственнее, чем раньше. И Коррин никак не могла понять, к чему это приведет.

— У тебя симпатичные сережки.

— Всего лишь симпатичные? — Что с ней, в самом деле, происходит? Она вот-вот запаникует из-за одежды.

Дело было не просто в желании стать равной Рэнду. Или произвести впечатление на Джеффа Кортелла ради Пола, который на нее рассчитывал. Ее работа не зависела от одного этого обеда. Просто менялся ее мир, а она была к этому не готова.

— Славные. — Рэнд поднял брови, глядя на Коррин. Она поняла, что он ее дразнит.

— Славные?

— Кори, что с тобой? — спросил он.

У меня начинается нервный срыв, потому что я вдруг поняла, что ты значишь для меня больше, чем моя работа, пронеслось у нее в голове. А ни один человек никогда не значил для нее так много.

И дело не в сережках, дело в ней самой. Она никогда не чувствовала ничего подобного. Рэнд не сводил с нее глаз, как будто она могла в любую секунду потерять самообладание. Соберись.

— Ничего. Просто надо было надеть золотые сережки.

Рэнд повел ее к машине, потом обошел кругом, сел на место водителя, но мотора заводить не стал. Он обернулся к Коррин и положил руку на спинку ее сиденья.

— Мы никуда не поедем, пока ты не скажешь, что случилось, — произнес он.

Коррин тронул его искренний тон.