Попавший в беду морской зверь каждый раз громко охал и поминал Богородицу, отчего у лохматых грызунов сразу начиналась истерика, они хихикали, падали на спины и дергали розовыми лапками. Их смех был столь заразителен, что в какой-то момент я сам расхохотался, так как ситуация была нелепейшая до невозможности.

Я, окруженный целым роем странных существ, занимаюсь на океанском берегу каким-то безумием, пыхтя от натуги и пихая серого тюленя, явно знающего «Pater noster».

Слава создателю, что меня не видит Проповедник, вот уж кто бы не удержался от пары едких словечек.

— Что ты ржешь? — рассвирепел Зивий, по роже которого стекал пот. — Уже жалею, что не повел тебя через лес.

Чтобы протащить охающего «тюленя» жалких двадцать ярдов, нашей дружной артели понадобилась куча времени и еще несколько подключившихся помощников, лишь один из которых более-менее походил на человека.

— Достаточно, — наконец сказал боздухан, похлопав спасаемого по боку. — Здесь тебя уже заберет прилив.

— Спасибо, ох-ох, — сказал тот.

Мы оставили его в окружении тушканов, которые хохотали теперь уже целой командой, повизгивая на весь берег.

— И часто у вас такое веселье? — полюбопытствовал я, засунув руки в карманы легкой куртки.

— Каждый день. Поторапливайся, напарничек. Нам еще назад возвращаться. Так, а вот к этой не приближайся. Она ненормальная, да к тому же еще и голодная.

Лохматый, ярко-зеленый, под стать весенней листве, паучина бесцельно бродил по пляжу. Из его спины по пояс торчала дряхлая ведьма с неопрятными волосами и неоправданно длиннющими руками. Взгляд у нее был тяжелый и нехороший, пробирающий до костей.

Болотная ведьма пристально следила за нами до тех пор, пока мы не отошли от нее на порядочное расстояние, и после быстро поползла к далекой воде, собирая в сумку огромных ярко-алых морских звезд.

Оживленный участок пляжа закончился, и теперь мы видели лишь носящихся чаек, пронзительно и неприятно вопящих, когда между ними возникали драки за выброшенных прибоем рыб.

Идти оказалось не близко, и через какое-то время в боку вновь появилась боль. С каждым шагом она становилась все сильнее.

— Передых, — сказал я Зивию, усаживаясь на темно-желтый, больше похожий на пыль песок и держа руку на пульсирующей ране.

— Да-а-а, страж, ты сейчас не в лучшей форме, — кисло проронил боздухан. — Тебе не душ надо ловить, а цветочки выращивать. Пожалуйста, не развались, иначе меня ждет неприятный разговор с Софией.

— Ради тебя я очень постараюсь, — отозвался я, глядя, как в кустах рыжим пятном мелькнул лисий хвост. — Удивлен, что ты знаешь такие слова, как «пожалуйста».

— Я еще и спасибо знаю, — небрежно бросил Зивий, ковыряясь в ухе. — Вот только не считаю нужным пользоваться вашими человеческими заморочками. Я вообще, знаешь ли, не слишком жалую ваше племя.

— Спасибо за откровенность.

— Пожалуйста. Как будешь готов, скажи. Пойдем дальше. Деревня во-он за теми скалами. Недалеко осталось.

Я смотрел на волны, каждая из которых была чуть больше предыдущей. Океан, совсем недавно спокойный, начинал пока еще негромко рокотать. Наступало время прилива.

Боль медленно отступала, разжимая ядовитые коготки.

Я провел рукой по прохладному песку, и мои пальцы зацепились за присыпанный песчинками камушек. Он был маленький, тепло-красный, с медовыми разводами.

— Смотри. — Я показал Зивию, но тот не проявил никакого интереса, отмахнувшись:

— Этого добра здесь хватает. Океан выбрасывает их постоянно, надо всего лишь порыться в песке.

— Ведьмы говорят, что янтарь обладает множеством волшебных свойств, — сказал я, убирая находку в карман.