Вообще-то я и сам сейчас выпил бы чего-нибудь. Но не хотелось подавать дурной пример Лабуху, которого мне с большим трудом, но все-таки удалось стащить вниз с четвертого этажа. На скорое его протрезвление я не надеялся. Этот проспиртованный сукин сын пережил два потрясения подряд: в первый раз, когда едва не застрелился перед моим приходом, а второй раз, когда проиграл бессмертную душу заглянувшему на огонек Мефистофелю. Если кто-то скажет, что я сыграл довольно пошлую пародию на бессмертного Гете, я соглашусь, но с одной оговоркой — у меня не было другого выхода. Дама пик лежала последней в колоде, и, разумеется, я мог ее вытащить без труда. Но Лабух выстрелил бы раньше, чем эта карта упала на пол к его ногам. А вот на даму бубен я даже не рассчитывал. Впрочем, у вас есть все основания мне не поверить. Ибо хороший игрок это всегда немного шулер.

Лабуха я отвез к Витьке Чуеву. Художнику нужно было выспаться, а мне некогда было разыгрывать из себя сиделку. Лабух успел задремать в моем автомобиле, и мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы его растолкать.

— Это кто? — не сразу признал гостя Чуев-младший, у которого от переживаний тоже был весьма бледный вид.

— Конь в пальто, — очень удачно представился Лабух. — Своих не узнаешь.

— Зачем ты мне эту пьянь приволок? — взъярился Витька. — У меня своих проблем выше крыши.

— Это не пьянь, — сказал я. — Это доктор Фауст.

— Я проиграл ему свою бессмертную душу, Витя. — Художник неожиданно и для меня, и для Чуева заплакал. — Он дьявол! Мефистофель! А бубновая дама меня предала. Я так и знал. Стерва!

— Он что, с ума сошел? — удивился Чуев, пропуская тем не менее нас в квартиру. — Какая еще дама?

— Даму зовут Наташей. Это она заказала Лабуху бронзовых зверей.

Лабуха я бросил на диван, и тот уснул почти мгновенно. Витька наблюдал за моими действиями неодобрительно. Судя по всему, на этом диване только что лежал он сам, растравляя нанесенные судьбой раны. А поскольку в квартире не было другого приличного ложа, то ему теперь волей-неволей придется нести свалившуюся на плечи беду в вертикальном положении.

— Тебя отец искал. Но твой мобильник почему-то не отвечает.

— Мобильника у меня с собой нет. Я за два дня так и не успел добраться до собственной квартиры. Весь в делах и заботах.

— Работаешь даже по ночам? — ехидно спросил Чуев.

— Работаю, — подтвердил я. — А теперь и тебе придется подсуетиться. Запомни: Лабух наш единственный свидетель. Твоя задача: не дать этому сукину сыну повеситься и ни в коем случае не давать ему пить.

— У него белая горячка?

— Алкогольный психоз. Если у тебя есть знакомый специалист — пригласи. Но глаз с него не спускай. Этот мерзавец сейчас очень опасен.

— Почему он назвал тебя Мефистофелем?

— А чего ты хочешь от алкоголика? Не удивлюсь, если тебя он назовет Маргаритой.

— Очень остроумно, — обиделся Чуев. — Особенно в тот момент, когда надо мной нависла угроза.

Вообще-то один мой знакомый художник был прав, назвав Витьку посредственным актером. Вот и сейчас он не смог даже толком сыграть подозреваемого в убийстве благородного человека. А ведь казалось бы — чего проще.

— Тебе хаханьки, а с меня уже взяли подписку о невыезде. Можешь себе представить — Чуев под подпиской!

— У нас полстраны под подпиской. Не строй из себя принца датского: вопрос быть или не быть перед тобой еще не стоит.

— Но я ведь не убивал Каблука, понимаешь, не убивал! Как же можно с невиновного человека брать подписку о невыезде.