Останется решить только вопрос с владельцами самих китобойных шхун. Как-никак, это нарушение священного для любого американца права собственности.

Эта задача станет первой для банка "Сориано и партнеры". Первое представительство мы решили открыть не в Европе, как думали изначально, а в Соединённых Штатах. Скорее всего, в Бостоне, раз уж там будут наши первые клиенты, то это логично.

Помимо того что спец. службы перестроили свою работу внутри Калифорнии, у нас появились агенты и за её пределами, а именно в Мексике. Часть из них были совершенно официальны и известны властям, всё-таки верхушка там состояла из моих людей.

Но этого недостаточно, если Хорхе первый вряд ли будет плести против меня какие-то интриги, мексиканский король старый и глубоко больной человек, то вот сеньор Агустин де Итурбиде это совсем другое дело. Он честолюбив и хоть и получил власть из моих рук, вполне может захотеть избавиться от чрезмерной опеки с северо-запада.

Поэтому у нас появились и нелегальные агенты, на которых был выделен очень неплохой бюджет, любить Калифорнию мексиканцам не за что, зато они любят калифорнийское золото.

И очень быстро оказалось, что эти агенты очень полезное вложение. Именно такой платный осведомитель и сообщил Игнатову, который и был главой моей президентуры, как легальной, так и нет, о том, что в доме второго секретаря его королевского величества появился очень странный француз, месье Булле. Тот сразу произвёл впечатление человека, очень далёкого от реалий заокеанских колоний, и при этом властного и опасного.

Этот факт заинтересовал Игнатова, он приказал устроить за французом круглосуточное наблюдение, а сам с первым же дирижаблем отправил донесение в Сан-Франциско. Я счел эту информацию заслуживающей внимания и задумался, что делать.

Моей первой мыслью было собрать совещание моих военных, де Карраско, Плетнева, Билли Игла, в общем всех. Но потом я подумал о другом и… направил в Мехико сразу трех фотографов с аппаратами. Буквально через несколько дней снимки были у меня на столе, и вместо всех вышеперечисленных вызвал к себе всего одного человека, месье Корвизара.

Бывший личный врач Бонапарта оказался не таким уже патриотом Франции и решил обосноваться у нас, таких возможностей для врача и ученого как у нас не было больше нигде в мире.

— Месье, здравствуйте, — поприветствовал я его. За прошедшее время Жан-Николя изменился, похудел, загорел и как-то даже помолодел, — как ваш очень важный пациент?

Дело в том, что мэтр Абенамар, непосредственный начальник Корвизара слёг в больницу с сильнейшим приступом аппендицита. Корвизар его прооперировал Абенамар и теперь проходил послеоперационное восстановление.

— Добрый день, мистер Гамильтон. С мэтром всё будет хорошо. И знаете что, хоть это и не правильно. Но я даже рад, что это произошло.

— Вот как? Почему, позвольте спросить?

— Дело в том что, позвольте говорить прямо, этот испанец упрям как осёл и вдобавок он еще и ужасно ревнив. Но после того как я спас ему жизнь, он заговорил по-другому

В ответ я только засмеялся, когда Корвизар только начал работать у нас, то мэтр Абенамар буквально засыпал меня жалобами и просьбами убрать подальше этого заносчивого француза. Я тоже сделал, что он завидует Жану-Николя, а тот был гениальным врачом и учёным, из истории медицины я это хорошо знал.

— Это действительно неправильно месье, но что поделать. Так значит так.