Авантюристы поклонились, улыбаясь, и протянули руки буканьеру. Тот дружелюбно ответил на их пожатие.

— Польтэ, — продолжал Монбар, — отправлен к нам в качестве представителя нашими братьями буканьерами из гаваней Марго и Пор-де-Пе. Я предпочитаю предоставить ему самому объяснить, чего он ждет от нас; таким образом мы сумеем легче договориться. Говорите же, брат, мы вас слушаем.

Польтэ налил себе сначала полный стакан рома, который опорожнил разом, без сомнения для того, чтобы прояснить свои мысли, потом, после двух-трех громких «гм», решился наконец заговорить.

— Братья, — сказал он. — Как бы нас ни называли — флибустьеры, буканьеры, — происхождение у нас одно — не правда ли? — и все мы искатели приключений. Мы обязаны помогать и покровительствовать друг другу, как честные матросы. Но для того, чтобы это сотрудничество было продолжительным, чтобы ничто не могло ослабить в будущем союз, в который мы вступаем ныне, и мы и вы должны находить истинную выгоду в этом союзе, не правда ли?

— Совершенная правда, — подтвердил Мигель.

— Вот в двух словах, что происходит, — продолжал Польтэ. — Мы, буканьеры, живем здесь точно птицы на ветвях; нас постоянно преследуют испанцы, гоняясь за нами, как за хищным зверьем; повсюду, где нас застанут, мы ведем неравную борьбу, в которой изнемогаем, не зная сегодня, будем ли живы завтра, и теряя мало-помалу все, что приобрели. Так дальше продолжаться не может — грядет катастрофа, и с вашей помощью мы надеемся не только отвратить ее, но и никогда не допустить. Захватив слабо защищенный Черепаший остров, вы обеспечите нас надежным убежищем на случай опасности, приютом, всегда открытым в минуту кризиса. Но это еще не все: надо укрепить границы наших владений, для того чтобы спокойствие царило в колонии, чтобы торговые корабли не боялись входить в наши гавани и чтобы мы нашли сбыт для кож, копченого мяса и сажи. Границы эти укрепить легко, надо захватить два пункта: один внутри, который испанцы называют Большой Сан-Хуанской равниной, а мы назвали Большим дном. Сан-Хуан плохо укреплен, и в нем живут только мулаты, люди смешанной крови, с которыми мы легко справимся.

— Это Большое дно, как вы его называете, пересекает Артибонит? — спросил Монбар, переглянувшись с Олоне, который стоял возле него.

— Да, — продолжал Польтэ, — а в середине находится дом, называемый дель-Ринкон, принадлежащий, кажется, испанскому губернатору.

— Славно было бы захватить этого человека! — сказал Мигель.

— Да, но вряд ли нам это удастся; он должен быть на Санто-Доминго, — заметил Польтэ.

— Может быть… Продолжайте.

— Другой пункт называется Леоган, или, как называют его испанцы, Игуана, то есть ящерица, по форме перешейка, на котором он построен. Владение этой гаванью сделало бы нас властелинами всей западной части острова и позволило бы нам прочно там утвердиться.

— Защищен ли Леоган? — спросил Давид.

— Нет, — ответил Польтэ, — испанцы предоставили его разрушению, что, впрочем, они делают со всеми пунктами, занимаемыми ими, потому что после истребления туземцев рук для работы на острове нет; мало-помалу они бросают прежние поселения и уходят на восток.

— Очень хорошо, — сказал Монбар. — Это все, что вам нужно?

— Да, все, — ответил Польтэ.

— Теперь скажите, что же вы предлагаете, брат?

— Вот что: мы, буканьеры, будем охотиться для вас за дикими быками и кабанами и снабжать провизией ваши корабли по заранее условленной цене, которая не должна превышать половины той цены, которую мы будем спрашивать с иностранных судов, что поведут с нами торги.