|
Вот только чем завершится эта загадочная история? Пока что у нее в финале назревал лишь мордобой. Как и прежде, Тюнер видел в добыче царский кубок, Кадило – инкрустированный бриллиантами кинжал, а я, соответственно, драгоценную армиллу. Первый спорщик брал ее за подставку, совал пальцы внутрь измерительных колец и уверял, что именно сюда прикасались уста древних царей, пивших из сего кубка прекрасные вина. Оппонент отбирал у «знатока» предмет спора и начинал размахивать им перед собой, словно фехтовальщик. При этом Кадило рьяно уверял нас, что, вероятно, именно этим кинжалом древнеримский сенатор-мокрушник Брут замочил своего кореша Цезаря. Так что, если взять на веру рассказ Подвольского о родовой традиции, Адам запросто мог считаться потомком того самого легендарного предателя, чье имя давно стало нарицательным. – Когда я к Адамычу спиной поворачивался, только и ждал, что он на меня набросится! – аргументировал Кадило свою правоту. – И набросился бы рано или поздно, коли уж у него в крови плавают эти тухлые гены! Внезапно до обоих дошло, что, призывая меня в свидетели, они так до сих пор и не позволили мне высказаться. Я не стал скрывать, что вижу перед собой ни то и ни другое, но настаивать на собственной правоте отказался. Я уже понял: мы столкнулись не с обычным оптическим обманом, а с настоящим визуальным парадоксом – редчайшим явлением, которые, однако, имели место в мире. И раз так, значит, разгадывать этот парадокс следовало с учетом того, что любой из нас может ошибаться. А не исключено, что ошибаемся все мы вместе. Ведь сколько было разбито ученых лбов в жарких дискуссиях по поводу тех же таинственных кругов на полях, а что толку? Круги продолжают появляться, ученые – строить гипотезы о природе данной аномалии, а бедолаги-фермеры – подсчитывать убытки да костерить инопланетян, чьи передовые технологии по неведомой причине направлены только на то, чтобы пакостить человечеству, а не помогать ему достичь вершин научно-технического прогресса. – Дурдом! – резюмировал Кадило. – Полная клиника! – поддакнул Тюнер. Я облегченно вздохнул: ну вот и долгожданный консенсус. Пусть пока еще зыбкий, но по крайней мере о мордобое можно больше не переживать. Напарники включили-таки свою логику, что мне иногда приходилось делать им в принудительном порядке. Жаль, нельзя было привлечь к обсуждению нашей проблемы сторонних консультантов – дядю Пантелея и благородную даму из соседнего купе. Хотелось бы услышать, что сказали бы они насчет имевшейся у нас реликвии. Я бы нисколько не удивился, покажись она проводнику, к примеру, скипетром, а даме – какой-нибудь ажурной вазочкой. Упрятав добычу обратно в кейс, мы допили бутылку водки, после чего наши планы на вечер разошлись. Напарники выразили желание прогуляться до вагона-ресторана и культурно посидеть там часик-полтора. Я был не прочь составить им компанию, но суетливый день и разгадка тайны династии Подвольских вымотали меня до предела. Единственным моим желанием сейчас было помыться, побриться и отоспаться за остаток дороги на сутки вперед. Вдобавок чистый воздух окруженного тайгой Горнилова подействовал на меня не хуже успокоительного лекарства, передозировка коего также сказалась на моей сонливости. Кадило с сочувствием заметил, что за последние годы я стал все чаще избегать разного рода увеселительных мероприятий. По мнению товарища, виной этому была банальная старость, к порогу которой Лингвист постепенно приближался. |
