|
Наряд парня состоял из кичливой оранжевой толстовки, коротких – чуть ниже колен – модных спортивных штанов и кед. Во времена моей молодости о таких типах было принято говорить: неформал. Как называли эту категорию молодежи сегодня, я понятия не имел, но по привычке продолжал питать к неформалам неприязнь. Конечно, не такую непримиримую, как пятнадцать лет назад. Сегодня я уже не считал подобную публику сорняками, которые надо изводить под корень, а относился к ней терпимо. В смысле, просто не замечал этих людей, как бы те ни изощрялись, пытаясь обратить на себя внимание окружающих. Последней на шум вышла высокая, похожая на фотомодель, девица. Для ее характеристики достаточно было всего одного слова: куколка. Длинноногая, голубоглазая блондинка, чья внешность – бесценный дар природы и одновременно – объект жестокой зависти обделенных этим даром подруг. Такие красотки никогда не затеряются в толпе и способны устроить себе жизнь, почти не прилагая к этому усилий; хватило бы житейского опыта выбрать себе достойного кавалера, а уж кандидатур на это место всегда найдется предостаточно. Девица носила коротенькую юбочку и черную, выше пупка, маечку с блестками. Выглядела белокурая пассажирка чуть постарше своего «зеленовласого» соседа, но гораздо моложе благородной дамы. В этом цветущем возрасте девушки либо еще только заканчивают институты, либо уже вовсю делают себе карьеру в каком-нибудь модельном агентстве. Или же, при чрезмерно неуемной жажде красивой жизни, вкушают ее сладкие плоды из рук богатого спонсора. Впрочем, как сказал однажды поэт: все работы хороши, выбирай на вкус… Девица хлопала спросонок длинными ресницами и недоуменно посматривала то на нас с проводником, то в окно, то на парня. А он при появлении в коридоре своей эффектной соседки тут же ошалел и, кажется, вообще забыл о том, что здесь творится (причина ошалеть у него и впрямь была, но выяснилась она немного погодя). Дама в халате смерила молодежь равнодушным взглядом, после чего прислонилась спиной к купейной двери, извлекла из пачки сигарету и демонстративно закурила. Прямо перед носом у брюнетки висело предупреждение не курить, но она его в упор не замечала. Как оказалось, зря не замечала. Дядя Пантелей хоть и был занят со мной «разбором полетов», но пребывал начеку и живо засек нарушение правил противопожарной безопасности. – Прошу прощения, но не могли бы вы погасить сигарету? Или же идите докурите ее у себя в купе, – вежливо обратился к даме Пантелей Иваныч, едва до его чутких ноздрей долетел табачный дым. – Да бросьте, господин хороший! – с вызовом заявила брюнетка. Она вышла к нам с явным намерением поскандалить, однако, вопреки моим прогнозам, поддерживать дядю Пантелея дамочка отнюдь не собиралась. – Я здесь по вашей милости только что чуть не нарвалась на пулю, а вы еще смеете меня в чем-то упрекать? Аргумент был действительно железобетонный. Дядя Пантелей не нашел, чем на него возразить, лишь виновато покряхтел и отвел взгляд. Дама с победоносной ухмылкой затянулась и издевательски выдохнула в нашу сторону очередное облако сизого дыма. Похоже, эта самоуверенная особа умела побеждать в спорах. А вот мне крыть предъявленные обвинения было нечем. Как только проводник огорошил меня известием, что, несмотря на все признаки рассвета, на дворе нет еще и полуночи, я вконец запутался. Прояснилась лишь одна тайна: почему мои напарники до сих пор не вернулись из ресторана. |
