|
Как отмечал в своей статье Ли Сон ун, «несмотря на то, что история нашей партии коротка, у нее глубокие корни» . Статья, опубликованная в 1957 г. в майском номере «Кынлочжа», заявляла примерно то же самое, но в дополнение подчеркивала особую роль Ким Ир Сена: «В Корее в период правления японского империализма не была восстановлена единая марксистско ленинская партия, однако истинными коммунистами, преданными товарищу Ким Ир Сену, была создана организационная и идеологическая база для [будущего] основания марксистско ленинской партии» . Для нас, знакомых с теми трагикомическими формами, которые обожествление Ким Ир Сена приняло в 1970 1980 х гг., фраза о «преданности Ким Ир Сену» может представляться вполне безобидной, но в условиях 1957 г. ее появление было важным показателем того, что официальные мифотворцы начали создавать образ Великого Вождя, всезнающего руководителя коммунистического движения с момента его возникновения. Авторы таких публикаций делали вполне предсказуемый вывод: «Главные исторические корни всех этих [достижений КНДР] лежат в антияпонской революционной борьбе, которую с 1930 х гг. вели истинные коммунисты, возглавляемые товарищем Ким Ир Сеном» .
В декабре 1957 г. в журнале «Кынлочжа» Хван Чан ёп опубликовал разгромную рецензию на недавно вышедшую монографию Ли Чхон вона «Борьба за гегемонию пролетариата в Корее» . В пространной рецензии содержалась резкая политическая критика Ли Чхон вона, ведущего корейского историка, члена корреспондента АН КНДР, который был отцом основателем северокорейской марксистской историографии и в отличие от большинства своих коллег никогда не сотрудничал с японской колониальной администрацией. Долгое время Ли Чхон вон являлся директором Института истории Академии Наук. Он впал в немилость летом 1957 г., несмотря на все свои попытки избежать опалы. Главное обвинение, выдвинутое против него Хван Чан ёпом, заключалось в том, что в своей книге, которая рассматривала историю северокорейского коммунистического движения, Ли Чхон вон несколько раз положительно отозвался о коммунистах из низвергнутой внутренней группировки, которых, согласно новой мифологии, следовало изображать ненадежными и тщеславными фракционерами или просто предателями, агентами японской полиции и американской разведки. Другим прегрешением историка было то, что он не придал «должного значения» маньчжурским партизанам Ким Ир Сена, которые теперь считались единственными «настоящими корейскими коммунистами» 1930 х гг. Было бы ошибочным полагать, что столь резко критиковавшаяся книга Ли Чхон вона была актом некоего «скрытого диссидентства». Несмотря на редкую принципиальность и стойкость, проявленную им в колониальные времена, Ли Чхон вон, став крупным функционером режима, принимал более чем активное участие в восхвалении Ким Ир Сена. В начале 1957 г., когда над головой Ли Чхон вона стали сгущаться тучи, академик активно критиковал «фракционеров, в частности, своего бывшего покровителя Чхве Чхан ика. Именно Ли Чхон вон в январе 1957 г. опубликовал в «Нодон синмун» статью с жесткими нападками на «фракционеров, которые были разоблачены на августовском пленуме». Это была одна из первых публикаций, в которой содержалась открытая критика Чхве Чхан ика и его группы . Впрочем, как уже говорилось выше, все эти лихорадочные усилия Ли Чхон вону не помогли: летом 1957 г. он был снят со всех своих постов. Таким образом, в критиковавшейся Хван Чан ёпом книге Ли Чхон вона, равно как и в других трудах историка, а также работах его коллег конкурентов и будущих обвинителей, содержалась та версия корейской истории, которая официально считалась «правильной» на момент выхода книги. Сам Ли Чхон вон стал жертвой репрессий, скорее, по причинам личного характера: из за своих давних связей со южнокорейскими коммунистами и яньаньскими активистами, в первую очередь с Чхве Чхан иком. |
