|
Чхве Ён гона рассматривали как давнего противника советской группировки – и, скорее всего, не без оснований. Еще в 1954 г. Чхве Ён гон, действуя совместно с лидером яньаньской фракции Чхве Чхан иком, попытался добиться удаления нескольких заметных советских корейцев с их постов (по крайней мере, в этом его тогда подозревали сами руководители советской группировки) . Понятно, что советские корейцы не слишком стремились увидеть на одном из высших государственных постов человека, считавшегося их недоброжелателем. С точки же зрения Ким Ир Сена, попытка воспрепятствовать повышению Чхве Ён гона была направлена на ослабление позиций бывших партизан и поэтому была сродни открытому вызову его собственной власти.
Однако, как уже отмечалось, главной политической проблемой для Ким Ир Сена была угроза, исходящая от десталинизации, которая развертывалась в Москве. Многие действия партработников из числа советских корейцев в середине 1950 х гг. только усиливали подозрения Ким Ир Сена, который опасался, что советские корейцы послужат каналом распространения новых московских веяний в Северной Корее. Из документов посольства видно, что многие из них начали в 1955 г. открытое обсуждение вопросов, связанных с культом личности. Некоторые даже настаивали на том, что кампанию по борьбе с «культом личности» следует развернуть и в КНДР. Многие советские корейцы принимали официальные лозунги за чистую монету, но иногда мотивы их деятельности были не столь альтруистическими, так как некоторые надеялись извлечь выгоду из этих новых условий. Тем не менее и идеалисты, и оппортунисты поддались новым веяниям, идущим из Москвы, новой атмосфере надежды и ожидания перемен. В некоторых случаях умудренные жизнью политики демонстрировали поразительную наивность. Так, Пак Ён бин, назначенный в феврале 1955 г. на пост главного идеолога партии – заведующего Отделом агитации и пропаганды ЦК ТПК, отважился предложить Ким Ир Сену положить конец излишнему восхвалению Ким Ир Сена. Годом позже сам Пак Ён бин так описал этот эпизод: «Во всей печати у нас неправильно освещается вопрос о роли народных масс и роли личности в истории. Главным и определяющим в борьбе за объединение Кореи, за строительство новой жизни отводится не народным массам, а Ким Ир Сену. Я, а также Пак Чан Ок в возможных и подходящих выражениях и в своих действиях высказывали неправильность такого направления нашей идеологической работы. Когда меня утвердили в должности зав. отделом агитации и пропаганды ЦК ТПК (февраль 1955 г.), то я непосредственно столкнулся с этим вопросом. На одном из заседаний Политсовета я официально поставил вопрос о необходимости выступить в печати с разъяснением по данному вопросу. Ким Ир Сен согласился с этим предложением. На очередном совещании работников ЦК я информировал об указаниях Ким Ир Сена по этому вопросу. В данное время я могу сказать, что после моего ухода из ЦК в печати снова и в более широком масштабе стал возвеличиваться культ личности» . Понятно, что эти идеи едва ли могли понравиться будущему Великому Вождю, Солнцу Нации. Как сказал Пак Ён бин, «Думаю, что т. Ким Ир Сен на мое предложение отнесся болезненно» (стиль оригинала) . Советские корейцы, находившиеся на менее значительных постах, тоже проявляли признаки «зараженности» опасными идеями десталинизации. В декабре 1955 г. за разговоры о культе личности со своими сотрудниками был уволен главный редактор журнала «Новая Корея» (пропагандистский еженедельник, выходивший на ряде иностранных языков) Сон Чин пха. Любопытно то, что он был заодно обвинен и в… «антисоветских настроениях», так что секретарь партийной организации редколлегии назвал Сон Чин пха «антисоветским элементом». Кроме того, Сон Чин пха обвинили во «враждебных действиях» по отношению к Хан Соль я, который тогда являлся председателем Союза писателей КНДР. В частности, Сон Чин пха обвинили в том, что он якобы препятствовал публикации романа Хан Соль я «Тэдонган». |
