В связи с делом Сон Чин пха мы впервые сталкиваемся с именем Хан Соль я и вообще с «литературной темой», которой предстояло сыграть такую значительную роль в событиях конца 1955 г. и начала 1956 г. Положение северокорейской литературы этого периода было плачевным даже по сравнению с литературой других «стран народной демократии». Не случайно все попытки продавать переводные северокорейские произведения в Советском Союзе и других социалистических странах оказывались коммерчески убыточными: несмотря на все усилия государственной пропаганды и щедрые дотации, северокорейская литература не воспринималась всерьез даже в «братских социалистических странах», в которых читатели, казалось бы, привыкли к крайне идеологизированным литературным текстам .

В административном отношении литература и искусство в КНДР были организованы в соответствии с советскими традициями. Решающую роль играл могущественный Союз писателей, своего рода квазигосударственное «министерство литературы», которому принадлежал ряд издательств и которое занималось как материальным обеспечением писателей, так и идеологическим руководством литературой. Членство в Союзе писателей было немалой привилегией, и только полноправным членам Союза был открыт доступ к публикации произведений в ведущих издательствах и журналах. Кроме того, контроль над литературным процессом осуществляли и официальные органы цензуры, аппарат Министерства культуры и пропаганды (оно именовалось именно так!), а также соответствующие подразделения партийной бюрократии. В середине 1950 х гг. решающую роль в этой системе играл Хан Соль я, председатель Союза писателей КНДР, который на тот момент являлся самой влиятельной фигурой на северокорейской культурной сцене.

Писателем Хан Соль я был весьма посредственным, но зато он проявил немалые таланты политика и показал себя в высшей степени ловким карьеристом. Хан Соль я родился на Юге и в молодые годы увлекался левыми идеями, весьма популярными среди корейской интеллигенции на рубеже 1920 х и 1930 х гг., когда даже колониальная администрация сквозь пальцы смотрела на заигрывание с марксизмом (постольку, поскольку такое заигрывание не вело к прямым политическим акциям). Вскоре времена изменились, писать о героических организаторах забастовок и о страданиях корейских крестьян стало опасно, но Хан Соль я быстро сориентировался в ситуации и к концу 1930 х гг. уже был известным прояпонским автором, романы которого повествовали о том, как много Японская империя делала для своей колонии. Как и многие из его собратьев интеллигентов, в 1945 г. он опять совершил очередной поворот на 180° и вскоре оказался у руля северокорейской литературной политики. Несмотря на свое «южное» происхождение, с самого начала своей карьеры на Севере Хан дистанцировался от бывших подпольщиков из внутренней группировки и стал одним из самых первых и самых рьяных творцов культа личности Ким Ир Сена . Эта тактика помогла ему не только уцелеть во время ликвидации внутренней группировки, но и получить официальное признание в качестве «величайшего писателя современной корейской литературы». Этот титул он теоретически разделял с романистом Ли Ки ёном («Ли Ги Ен» в советских текстах того времени), но последний, будучи куда более талантливым писателем, сознательно и последовательно сторонился административных интриг.