Конор всегда быстро соображал.

— Это не может быть случайным совпадением — что вы здесь.

Винтер, прислушиваясь к чему-то, склонил голову набок.

— Нет, Конор, это не совпадение. Ник послал меня сюда шпионить.

— Вы шпион? Зачем же вы говорите мне об этом? Я могу оказаться кем угодно. Скажем, другим шпионом, посланным, чтобы найти вас.

— Можешь, но не являешься. Я слышал о тебе от Виктора Вигни. Он посещал меня несколько дней назад и должен был передать мои новости королю. Предлог — я украл у него что-то. Вот такие шпионские игры. — Винтер вытянул руку и длинными пальцами нащупал плечо Конора. — Король Николас относился к тебе как к сыну. Виктор говорил, что ты его величайшая надежда на будущее. Ты не шпион.

Конора охватила печаль. Он тоже воспринимал короля почти как второго отца.

Внезапно у него мелькнула ужасная мысль.

— Но теперь, мистер Винтер, вы стали таким же пленником здесь, как и все мы.

Винтер вздохнул.

— Похоже на то. Вряд ли я могу сообщить мистеру Биллтоу, что на самом деле я профессиональный шпион, выдающий себя за бродячего музыканта.

— Наверное, нет. За кем вы шпионили?

И снова Линус Винтер внимательно прислушался, прежде чем ответить.

— За маршалом Бонвиланом. Николас подозревал его в измене и в особенности во всем, что касалось Малого Соленого. Бонвилан заправлял тут, словно это был его личный лагерь рабов. Тюремные реформы производились, только когда Николас или его представители приезжали сюда. Королю нужен был свой человек внутри, а кто может лучше шпионить за обожающим музыку начальником тюрьмы, чем слепой музыкант? Никто не заподозрит человека, неспособного шпионить, в том, что он шпион.

— Понимаю, — сказал Конор.

Винтер усмехнулся.

— Правда? И как тебе все это кажется?

Конор улыбнулся, впервые за эти дни. Улыбка была еле заметной и мимолетной.

— Не думаю, что я мог бы пройти через такое, мистер Винтер. Для этого я недостаточно силен.

— Чепуха! Сегодня ты продемонстрировал и мужество, и изобретательность. Тот, кто смог одержать верх над этим скотиной Маларки, конечно, найдет в себе силы выжить на Малом Соленом.

Конор кивнул. Да, некоторые люди оказывались в худших ситуациях. Он, по крайней мере, молод, и сила на его стороне.

— Скажите, мистер Винтер, как вы начали заниматься вашим делом?

— Какое дело ты имеешь в виду? — с невинным видом спросил Винтер.

— Шпионское, конечно.

Винтер изобразил убедительную гримасу ужаса.

— Шпион? Я? Но, мой глупый мальчик, я слей, а это все равно что туп и ненамного лучше, чем покойник. Ну разве что меня можно посадить за пианино в офисе начальника тюрьмы, а он будет заниматься своими делами, как будто меня там и нет.

— Но теперь вам и докладывать некому?

— Совершенно верно. Какое-то время назад по требованию Николаса меня временно освободили, чтобы я сыграл в его оркестре. Тогда я ему и докладывал в первый раз. То же самое должно было произойти завтра. Подозреваю, что этот отчет, равно как и все последующие, я никому представить не смогу.

Конор внезапно почувствовал свое родство с высоким американцем.

— Значит, мы с вами заодно.

— Пока один из нас не освободится. И когда я говорю «освободится», я имею в виду в специфическом смысле Малого Соленого. Время от времени какой-нибудь заключенный исчезает, и охранники сообщают нам, что он освободился.

— То есть мертв.

— Полагаю, да. Убийство — самый быстрый способ предотвращения перенаселенности в таких местах.