Джин и наша старая Кэти приехали за полчаса до нас, дабы убедиться, что все находится в должном виде. Они обнаружили там графиню, заправлявшую в доме, который был снят и оплачен. Ни одна постель не была приготовлена для больной, графиня отказалась отдать ключи от шкафов с постельными принадлежностями и сказала, что не позволит постелить ни одну постель, пока не будет составлена и подписана опись имущества. Она ни за что не желала сообщать, где в огромном здании спрятаны наши дорожные сундуки, – в ином случае постельные принадлежности могли бы быть извлечены из них. Когда приехали мы, то вскоре выяснили, где находятся наши чемоданы, и велели слугам взяться за работу и приготовить постель. Мы выбрали для миссис Клеменс священную и неприкосновенную комнату с шелковыми гобеленами; графиня запретила присутствие в этой комнате любой больной особы и апеллировала к договору о найме и к моему адвокату, который присутствовал, отстаивая этот запрет. Она заняла точную позицию. Договор об аренде показал, что эта рептилия с грязной душой защищала свой дом и свое тело от физического заражения путем включения в договор пункта, запрещающего арендатору помещать в данную комнату любого человека, страдающего болезнью любого рода, будь то инфекционная или нет, «большая или маленькая», – если воспользоваться переводом договора; и к этим строгостям она прибавила пункт, разрывающий договор, в случае если я вдруг принесу в дом заразную болезнь. Всем этим глупостям мой получающий жалованье осел уступил.

В предшествовавшие пятнадцать месяцев, на протяжении которых миссис Клеменс была беспомощным инвалидом, она неизменно получала нежную предупредительность и доброжелательное внимание, которые человеческие существа любого рода и звания всегда и всюду оказывают беспомощным. Эта американская графиня была первой из представителей человеческого рода, которая отвергла эти добродетели и вместо них нанесла физическую боль и вред.

Учитывая известный характер этой женщины, договор об аренде не был диковинкой, поскольку оставлял много лазеек для удовлетворения ее прихотей, капризов и злобных умыслов, но не оставлял никаких отдушин для нашего спасения и защиты. Ее права были сформулированы на письме весьма подробно, на любой случай, тогда как некоторые из самых важных наших прав не имели обеспечения, кроме как в виде ее устных обещаний. Эти обещания не соблюдались и отвергались с самого начала, причем совершенно в открытую. Согласно устному обещанию, мы могли занимать столько лошадей из конюшни, сколько нам заблагорассудится, но письменный договор ограничивал нас лишь конюшней под комнатой миссис Клеменс. По устной договоренности, предполагалось, что графиня покинет поместье, как только мы туда въедем, – весьма важная деталь, которая непременно должна была быть оговорена письменно, ибо ни один человек, знакомый с графиней, будь его воля, не потерпел бы смрад ее присутствия в радиусе мили от своего жилища. По устному обещанию мы должны были сами распоряжаться резервуаром, который обеспечивал дом водой – что было еще одной исключительно важной деталью, но поскольку это не было записано, она имела и продолжает иметь возможность распоряжаться им сама и постоянно делает это вразрез с нашими удобствами и нашим здоровьем.