— Я искренне сожалею, поверьте. Но каким образом все это может касаться меня?

— Я уверен, вы здесь ни при чем, мистер Пибоди. Но вы появились у нас недавно и человек сравнительно чужой, а... впрочем, все равно вы это узнали бы рано или поздно, ..словом, фамилия Пибоди не пользуется у нас большой популярностью, скорее наоборот у многих в здешней округе она вызывает сильнейшее раздражение и даже ненависть.

Я больше уже не пытался скрыть свое изумление.

— Но почему?

— Видите ли, очень многие люди слепо верят всякого рода сплетням, как бы они ни были смехотворно нелепы, Хопкинс чуть помолчал и продолжил. Вы уже достаточно взрослый и серьезный человек и, надеюсь, в состоянии понять и оценить, что это значит особенно для такой сельской глубинки, как наша. Еще в бытность мою ребенком о вашем прадеде рассказывали массу всяческих небылиц, но факты таковы: в течение всех лет, что он прожил в своем поместье, у многих семей в этих местах периодически исчезали маленькие дети, причем исчезали бесследно, так что сегодня всем старожилам первым же делом пришло в голову сопоставить два разные события: появление в усадьбе нового человека из семейства Пибоди и новое чудовищное преступление, по всем признакам чрезвычайно похожее на те трагедии, которые молва всегда связывала с одним из членов вашего рода.

— Но это же абсурд!

— Безусловно, вы правы, поспешно согласился старый адвокат, но в голосе его, вполне любезном и дружелюбном, не чувствовалось уверенности, однако все обстоит именно так, как я вам описал. И потом, сейчас уже апрель, и до Вальпургиевой ночи осталась меньше месяца.

Боюсь, при последних его словах я побледнел настолько, что это уже не могло остаться незамеченным.

— Полноте, мистер Пибоди, сказал Хопкинс, неудачно пытаясь войти в шутливо‑фамильярный тон, уж вы‑то наверняка знаете, что здесь все и всегда считали вашего прадеда чернокнижником и колдуном!..

Когда я несколько минут спустя покидал дом этого славного джентльмена, мысли мои пребывали в ужаснейшем беспорядке. Несмотря на приводившие меня в ярость презрительные и как я не без злорадства отметил испуганные взгляды встречных обывателей, я был гораздо сильнее обеспокоен одним внезапно закравшимся мне в душу подозрением: а не было ли и впрямь какой‑то связи между событиями этого дня и тем, что привиделось мне прошлой ночью? Итак, попробуем рассуждать здраво: накануне мой незабвенный предок является мне в ряде неясных и причудливых сновидений, а на следующий день о нем вдруг заходит разговор при обстоятельствах, уже гораздо более зловещих и что особенно важно более реальных. Хотя, с другой стороны, я узнал в городке не так уж много, разве что выяснил причину неприязненного отношения местных жителей к Эзафу Пибоди они, народ в большинстве своем невежественный и суеверный, считали его магом, колдуном, злым волшебником в общем, тем, кто знается почем зря со всякой нечистой силой; но это было всего лишь их субъективное мнение. Не стараясь теперь уже соблюдать хотя бы видимость приличия, я протолкался сквозь группу людей, которые, в свою очередь шарахались от меня, как от прокаженного, уселся в свой автомобиль и поехал обратно в усадьбу. По приезде нервы мои подверглись еще одному испытанию к двери был прибит гвоздями большой кусок фанеры, на котором кто‑то из моих безграмотных соседей коряво нацарапал карандашом: ПРОВАЛИВАЙ ПРОЧ А ТО БУДИТ ХУДО .

3

Отчасти, быть может, под влиянием всех описанных выше неприятных событий следующая ночь прошла еще тревожнее, чем две предыдущих. Единственным, хотя и немаловажным, отличием была достаточно последовательная смена видений и цельность общей картины сна. Опять мне являлся мой прадед Эзаф Пибоди, но сейчас отдельные черты его внешности, ранее не бросавшиеся в глаза, как бы разрослись, обрели пугающие вес и значимость. Огромный черный кот был при нем и тоже выглядел весьма угрожающе шерсть дыбом, уши нацелены прямо вперед, хвост поднят торчком; в таком виде эта тварь сопровождала своего хозяина, беззвучно скользя у его ноги или чуть позади.