— Хорошо, Евгений Петрович, — абсолютно серьёзно ответила милая девочка, вгоняя иглу мне в ягодицу.

Я лежал, уткнувшись лицом в подушку, униженный и оскорблённый. Потом сон окутал меня тяжёлым тёмным покрывалом, и я вновь отправился бродить среди клочьев серого холодного тумана. По-прежнему чертовски хотелось курить.

Проснувшись на следующий день, я принялся исследовать свою обитель. Тот факт, что меня поместили в отдельную палату с телевизором и холодильником, опрятную и светлую, наводил на мысль, что моя скромная персона ещё пользуется кое-каким уважением. Кряхтя и морщась, я сполз с кровати, осторожно поставил на пол больную ногу. Первый шаг дался с трудом, я охнул и тихо выругался. Дальше дело пошло лучше. Добравшись до двери, я огляделся в поисках халата, потом махнул рукой, натянул рубаху на колени и выполз в коридор. Там было пусто, и я поплёлся в туалет, гонимый никотиновым голодом. Встреченная по пути бабулька шарахнулась в сторону и перекрестилась. Я упорно двигался к цели. Густые клубы табачного дыма, витающие в узенькой комнатёнке санузла, вернули меня к жизни.

— Мужики, дайте сигарету, — попросил я.

Чьи-то жёлтые от никотина пальцы протянули мне мятую «примину» и чиркнули спичкой. Я сделал пару глубоких затяжек и понял, что сейчас упаду. Голова кружилась так, будто я неожиданно оказался на карусели; ноги стали ватными, и я медленно, но верно принялся сползать на пол. Крепкие руки подхватили меня и усадили на кушетку.

— Ишь ты, ослабел, — продребезжал старческий голос.

Я открыл глаза.

— Как себя чувствуешь, сынок? — в лицо мне заглядывал усатый дед в полосатой больничной пижаме. — Может, сестру позвать?

— Нет, не надо.

— Ну, смотри. С чем лежишь-то?

Я выдул в потолок струю дыма и собрался было ответить, но в этот момент дверь в помещение распахнулась и грудной голос, так впечатливший меня накануне, произнёс:

— Ой, а накурили-то! Так и знала, что вы здесь, — укоризненно сказала мне Света. — У вас же постельный режим. Вы что, не понимаете, чем такие переходы могут кончиться? А ещё доктор! Немедленно в палату.

— Видите ли, в чём дело, Светлана… э-э, простите, не помню вашего отчества, — начал я.

— Алексеевна. Вы пойдёте в палату или нет?

— Именно это я и собираюсь сделать. Но дело в том, что, дойдя до курилки, я безрассудно истратил весь свой небольшой лимит сил. Проще говоря, обратно я сам не доберусь. Вот если бы вы немного помогли мне, — сказал я самым невинным голосом, на какой только был способен.

Света растерялась. Видимо, вчерашние наставления Пастухова не давали ей покоя. Но профессиональный долг взял верх.

— Хорошо, обопритесь на меня. Вот так. Вам очень больно? — её серые глаза оказались совсем рядом. В них отразилось неподдельное сострадание.

— Очень, — соврал я, как бы невзначай опуская руку ей на талию. — Но вот так мне идти гораздо легче.

Нежное лицо девочки заалело, но она промолчала. Наша процессия медленно двигалась по коридору, пока не наткнулась на поджидавшего нас Пастухова.

— Света, я же говорил вам вчера! — всплеснул он руками. — Этот тип будет использовать любую возможность охмурить вас!

— Но, Евгений Петрович… — растерянно сказала Света. — Он не мог сам дойти до палаты. Пришлось помочь…

— Что?! — возмущённо хрюкнул Пастухов. — А ну, марш в палату, симулянт! Выпишу сегодня же!

— Подумаешь, напугал, — пробормотал я, с сожалением убирая руку с податливой девичьей талии.