— Мы сделали, что было в наших силах, дядюшка. Нам никак не удалось бы пристрелить его внутри глубоководного корабля.

— Да уж, оружие мы тогда прихватили неподходящее, оплошали. Но теперь-то у меня есть отличное ружье! Этот тип, несомненно, жаждет мести и потому пошел на такое злодейство.

— Полагаю, вы правы, сэр. Месть и еще кое-что, — отозвался Сент-Ив.

— Что ж, тогда я к вашим услугам, — заявил Гилберт. — Я пристрелю Нарбондо с большим удовольствием, нежели фазана. Хотя фазан на вкус определенно гораздо приятнее.

— Весьма признателен вам, сэр, — ответил Лэнгдон.

Хасбро, Джек, Табби и Дойл встали из-за стола и начали собираться. О Лондоне никто даже не заикался, все молча готовились к походу.

Буквально через пару минут отряд с Сент-Ивом во главе выдвинулся в направлении «Тенистого дома». Они шли вдоль дюн, за которыми плескались волны Египетского залива, по узкой песчаной тропинке, поросшей сорняками и усеянной ракушками. Дядюшка Гилберт в тропическом шлеме шествовал со своим ружьем и вещал:

— За меня не переживайте. Я еще вполне ничего. Пускай я и старик, но точно не калека. Ходжсон обещал стеречь дирижабль на пару с Барлоу. Ходжсон, если только не уйдет с головой в свои яйца и гнезда, с пятидесяти футов может подстрелить дробью воробья на дереве. Да и Барлоу с пистолетом мастерски обращается. Устроил себе наблюдательный пункт на оттоманке в тени корабля.

— Приношу свои извинения, сэр, что отрываю вас от дроф, — отозвался Лэнгдон. — Вы явно не рассчитывали на подобный оборот.

Гилберт отрывисто кивнул.

— Ребенок в беде, сэр, и более того — сын человека, которого я считаю своим другом, если мне позволительно так сказать. Жизнь и счастье ребенка стоят на первом месте для любого, кто не является утилитаристским ничтожеством. Но у королевы есть гвардия, которая призвана охранять и ее саму, и Британскую корону, сэр.

В этот момент маленький отряд свернул к лесу по овечьей тропе, петлявшей между кустами.

Шагали молча — стратегию, сверившись со сделанным от руки планом окрестностей «Тенистого дома», после воздушной разведки представлявшимся вполне точным, обсудили еще в лагере — и почти беззвучно, поскольку под сводами леса под ногами оказался мягкий ковер из опавшей листвы. Тишину нарушали лишь крики чаек да шум усиливающегося ветра в ветвях. И потому донесшийся откуда-то спереди топот мигом привлек всеобщее внимание. Буквально через пару секунд из-за поворота, оглядываясь на невидимого пока преследователя, выскочил Финн Конрад. Парнишка пролетел немного по тропе и врезался в Сент-Ива. Тот пошатнулся и схватил парнишку за плечи. Вырвавшись и окинув всех безумным взглядом, Финн сделал еще несколько шагов, затем признал друзей и, словно моментально лишившись сил, рухнул на колени, пытаясь отдышаться.

А на тропе показался какой-то низкорослый субъект, явно преследующий Финна. Лицо его было обезображено жуткой раной и гримасой безумной ярости, а изо рта вырывался отвратительный вой, лишь отдаленно напоминающий человеческую речь. В руке коротышка сжимал длиннющий нож, и даже появление в его поле зрения нескольких серьезно настроенных мужчин не поколебало его очевиднейшего намерения зарезать парнишку.

— Стой! — вскричал вышедший вперед дядюшка Гилберт, однако преследователь и не подумал сбавить шаг, словно дорогу ему преградили невидимки.

Старик вскинул ружье, и в то же мгновенье преследователя отбросило назад, а звенящее эхо выстрела подняло с деревьев тучу птиц.

XXXV

ПЕЧЕНОЧНИЦА

Матушка Ласвелл проснулась в кресле от звука упавшей на пол книги.