Тот, окинув взглядом деньги, покачал головой, словно внезапно ощутил себя усталым и разбитым — в особенности из-за необходимости зарабатывать на жизнь столь тяжким трудом.

— Поскольку вы трое мои близкие друзья, — объявил фальсификатор, сгребая банкноты и монеты в открытый ящик стола, — я вам помогу. Я все равно обречен на вечное преследование и порицание. Такова уж моя участь, увы, — страдать как от друзей, так и от врагов.

Выдвинув один из широких и неглубоких ящиков, Мертон достал из него карту. Джек, внимательно следивший за манипуляциями антиквара, оценил извлеченный экземпляр от силы фунтов в пять, а никак не в пятьдесят, поскольку в ящике лежала еще одна карта, в точности такая же. Впрочем, расплачивались они чужими деньгами, которые, как известно, отдавать всегда проще, нежели свои.

— Можно мы две возьмем? — осведомился он. — У вас их, кажется, полным-полно, а двум нашим товарищам карта тоже не помешала бы.

Мертон округлил глаза, но затем пожал плечами и извлек еще один лист. Друзья пожелали ему спокойной ночи и с добытыми планами катакомб направились на Джермин-стрит, где их ожидали ужин и очень короткий сон.

* * *

— Наверно, небеса выглядят так же, сэр, произнес Финн. Оставив перископ, он стоял рядом с Сент-Ивом, сосредоточенно всматриваясь в иллюминатор дирижабля.

Лэнгдона поражало, что парнишка совершенно не испытывает страха. Напротив, он восхищался открывающейся за иллюминаторами гондолы красотой и не обращал внимания на опустившийся мрак. Сент-Ив заглянул в собственное сознание на предмет поиска страха и такового тоже не обнаружил. Возможно, полнейшее спокойствие и величественная красота изгнали из него всякую боязнь. Под ними проплыл косяк смахивающих на китов низких серых облаков с краями, посеребренными светом удивительно яркой луны. Небо полнилось звездами, а далеко внизу во тьме мерцали другие звездочки — огни какого-то городка.

Аромат насыщенного влажностью чистого воздуха напоминал Лэнгдону то о холмах Шотландии, то об океане. Здесь, наверху, было удивительно тихо, лишь ветер гудел в оснастке. Сент-Ив посмотрел на часы: три ночи. Финн успел немного поспать, и вместе они съели почти всю провизию мадам Лесёр. Он многое отдал бы за кружку горячего кофе — да и холодный, коли на то пошло, оказался бы кстати, — жаль, в спешке они не додумались запастись им.

Лэнгдон попытался определить, что за город светится внизу. Наверное, Оксфорд. Рединг, если им повезло. Уж точно не Суиндон — да поможет им Бог, если их забросило так далеко. За первые часы полета дирижабль отнесло в сторону от курса на много миль, и огни Лондона остались далеко позади. В конце концов в порыве отчаяния Сент-Ив поднял воздушное судно на три фарлонга над землей, согласно показаниям установленного Киблом хитроумного высотомера Кайете, и этого оказалось достаточно, чтобы разглядеть черную ширь Северного моря на востоке. Высотомер, однако, изобретением был совсем новым и толком еще не опробованным. Кибл предостерегал профессора от слишком больших высот, где возникает опасность взрыва аэростата — как дешевой петарды — вследствие давления расширяющегося газообразного водорода. Вот только какая высота является слишком большой? Этого Кибл сказать не мог, поскольку это зависело от множества факторов, в большинстве своем должным образом еще не изученных. Проверка на практике, как представлялось Лэнгдону, вполне может оказаться и фатальной, и он пожалел, что не занимался теорией воздухоплавания более основательно. Впрочем, откуда ему было знать, что в такой адской спешке он станет летчиком-испытателем.

Тем не менее эксперимент с подъемом увенчался успехом, поскольку ветер на большой высоте дул в противоположную сторону, и им удалось, описав широкий крюк на запад и юг, оставить Северное море за горизонтом.