Тамарецов мог только смотреть на него, не веря своим глазам.

— Дал слово — держи. — Питт велел раненому русскому запрокинуть голову и поднес к его губам горлышко бутылки. — Вот, хлебните-ка.

Тамарецов залпом осушил четверть бутылки, прежде чем Питт отнял ее. Кивнул и что-то пробормотал. И вдруг в его глазах появилось теплое, проницательное выражение.

— Родная, настоящая советская, родная… Как вы сумели? — спросил он.

Питт пристроил бутылку в руки Тамарецову.

— Была распродажа, — сказал он. И встал, собираясь уходить.

— Майор Питт.

— Да?

— Спасибо, — просто сказал Тамарецов.

Весь укрытый белым снегом, он пустым взглядом смотрел на облака, когда Питт нашел его. Лицо спокойное и строгое, как у человека, не испытывающего боли, счастливого, довольного, нашедшего упокоение. Рядом склонился врач, осматривая его.

— Сердце? — спросил Питт тихо, почему-то опасаясь разбудить.

— Учитывая возраст, скорее всего, сэр. — Врач повернулся и обратился к стоявшему в нескольких футах Халлу: — Эвакуируем, капитан?

— Пусть лежит, — сказал Халл. — Наша задача — спасать живых. А этот человек мертв. И пока мы можем помешать остальным присоединиться к нему, надо заниматься ими.

— Конечно, вы правы, — устало сказал Питт. — Командовать вам, капитан.

Тон Халла смягчился.

— Вы знали этого человека?

— Я бы хотел знать его лучше. Его звали Сэм Келли.

Очевидно, имя ничего не сказало Халлу.

— Пора поднять наверх вас, майор. Вы и сами плохи.

Питт ответил:

— Нет. Я останусь здесь с Сэмом.

Он в последний раз закрыл Келли глаза и отряхнул снег со старого, морщинистого лица. Потом взял сигару — он узнал особый запас Сандекера — и вложил Келли в нагрудный карман.

Халл целую минуту стоял рядом, пытаясь найти слова. Начал что-то говорить, но передумал и просто кивнул с молчаливым пониманием. Потом вернулся к работе.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Сандекер закрыл досье, положил его и подался вперед, словно собирался прыгнуть.

— Если вы просите моего разрешения, ответ категорический: нет!

— Вы ставите меня в неловкое положение, адмирал.

Это произнес сидевший перед Сандекером человек, низкорослый и такой широкий в плечах, что едва помещался в кресле.

На нем были невзрачный черный костюм, белая рубашка и черный шелковый галстук. Очень часто он машинально проводил рукой по лысой голове, как будто искал существовавшие когда-то волосы, и невозмутимо смотрел серыми глазами, не мигая под пронзительным взглядом Сандекера.

— Я искренне надеялся, что между нами не будет разногласий. Но поскольку не получилось, должен сообщить вам, что мое присутствие здесь продиктовано исключительно вежливостью. У меня уже есть приказ о переводе майора Питта.

— Кем он подписан? — спросил Сандекер.

— Министром обороны, — небрежно ответил его собеседник.

— Не покажете ли мне этот приказ? — спросил Сандекер. Он вводил в бой последнюю фигуру и знал это.

— Хорошо. — Его оппонент вздохнул. Раскрыл свой дипломат, достал стопку документов и протянул Сандекеру.

Адмирал молча прочел их. Его губы изогнулись в сухой улыбке.

— У меня не было ни шанса, верно?

— Совершенно верно.

Сандекер снова посмотрел на бумаги у себя в руках и покачал головой.

— Вы просите слишком многого.