— Испей, батюшка.

Царь глубокими глотками пил сбитень. Дыхание его постепенно выравнивалось.

— Несчастный я человек. Все меня предают, воры одни кругом, верить никому нельзя… За что? В чем я провинился?!

— Не говори так, батюшка. Матушка тебя любила. Да и мы у тебя есть, мы не предадим. Просто иногда так бывает…

— Разогнать всех этих невест по домам…

— Не стоит, батюшка. Бояре обидятся. Ты лучше погляди на них — авось и выберешь себе любушку по сердцу?

— Я думал, она меня любит… Старый, вонючий…

Кубок с силой врезался в стену.

— Отправлю ее завтра к Матвееву! И чтобы духу его в Москве не было!

Алексей покачал головой.

— На смерть девку обрекаешь, батюшка. Что с ней Матвеев сделает?

Алексей Михайлович вздохнул.

— Думать о ней — и то больно.

— Прости меня, батюшка. Виноват я перед тобой.

— В чем? В том, что молод да красив? Или что не люба тебе Наташа? Так насильно мил и не будешь…

Алексей искренне зауважал своего отца. Многие бы на его месте так поступили? Да почти никто… и гонцу, принесшему дурные вести, досталось бы, и Наталью бы на плаху поволокли, и все же…

— Сегодня решить надо, батюшка. И сделать тоже. Иначе Матвеев ее не помилует. Ты же не хочешь ей смерти?

— Нет. Пусть счастлива будет… но подальше от меня.

— В Кахети? С Ираклием?

Алексей Михайлович задумался.

— Ираклий давно у меня денег просит, но ежели так — помогу я ему. Людей не дам, а денег пусть возьмет. Обвенчать их сегодня же ночью — и пусть едут.

— Ежели согласится он?

— А коли нет — так я и Арчилу помочь могу! — Синие глаза сверкнули гневом. — Он бесприданницу не хотел? Так нынче радость у него! Сам царь за девкой безродной приданое дает! Прикажи, чтобы нашли да привели!

Алексей так и сделал. И вернулся к отцу. Оставлять мужчину одного ему не хотелось.

Софья смотрела на лежащую без сил Наталью. Глаза ее были спокойны и холодны. С таким же выражением она разглядывала бы какое-нибудь животное редкой породы. Пока еще Нарышкина не пришла в себя, но Софья хотела поплотнее забить крышку ее гроба. Слишком Наталья умна, чтобы пускать все на самотек.

А жаль.

Сложись все иначе — подругами стали бы.

Но такая мачеха ей не нужна, такая жена Алексею — тоже. Тем более что и в памяти всплывало нехорошее. Когда-то давно… Петр Первый… книга Толстого… Она уже почти ничего и не помнила, но в начале романа, там точно были Наталья Кирилловна и Матвеев. Алексею она об этом не сказала, но приглядывать за братом собиралась. Ведь если…

Хоть убивай — не могла Софья вспомнить подробнее. Как корова языком слизнула.

Наталья зашевелилась, глаза приоткрыла.

— Ты!

— Я, — подтвердила Софья. Чуть улыбнулась. — Я, Наташенька. Или ты думала, что я позволю безродной девке в постель к моему брату да в сердце к отцу влезть?

Черные глаза медленно загорались яростью. Софья чуть склонила голову к плечу.

— Не нужна нам такая, как ты. Злая да глупая.

— Тебе ли судить?

— Мне. Не надобен нам Матвеев у трона. И родня твоя также не надобна.

— А твоя многим лучше?

Софья головой качнула.

— Моя родня уже ничего не решает. А вот ты…

Наталья скрежетнула зубами. И вдруг спросила:

— Что со мной будет?

— Монастырь, — Софья не знала, но лгала без зазрения совести.