— Мы могли бы составить идеальную пару. — В голосе Эдварда проскользнула обычная насмешливость. — Я могу бубнить и бубнить о показаниях свидетелей и судебных делах, пока Ким тараторит о своих насекомых. Тем временем Рудольф будет счастлив, оттого что его дочь встречается с солидным человеком.

— Ты хочешь сказать, что готов встретиться с ней?

— Почему бы и нет? Мы можем сходить в кино или заняться еще чем-то столь же безобидным. Ей необходимо проводить хотя бы пару часов вне клиники, а мне нужно отвлечься от дел Бригеля.

— Ну, если так, я завтра же позвоню ей.

— Почему ты не дашь мне ее телефон? Я могу позвонить ей сам. Поскольку дело неофициальное, а я уже знаком с ее отцом, мы могли бы несколько отклониться от этикета, как ты думаешь? Так мы с Ким сами сможем договориться о встрече без тебя в качестве посредника. Ты занята и могла бы сэкономить время.

Конни понимала, что Ким вряд ли будет возражать против прямого звонка, а Руд будет в восторге от столь стремительного развития событий. Она продиктовала Эдварду номер домашнего телефона Дорманов, пытаясь одновременно сообразить, почему в ней все застыло тугим холодным узлом тревоги. Нед ведет себя совершенно не свойственным ему образом. Он хочет заполучить жену, так чего же тогда он собирается пригласить в кино не желающую выходить замуж Ким?

Она решила сделать еще одну попытку прояснить ситуацию.

— Ты понимаешь, что Ким не собирается выходить замуж в ближайшее время? Свидание с тобой ей нужно лишь для того, чтобы порадовать своего отца.

— Я прекрасно все понимаю. Но посмотрим, что получится. Мало ли, вдруг она передумает? А я не прочь помочь Рудди в беде.

— Ну, если так…

— Конечно. Мне нужно бежать, Конни. Мне необходимо перед сном перелопатить кучу бумаг.

— Да и мне пора баиньки. Спокойной ночи, Нед.

— Скоро увидимся. — Последовал резкий щелчок разъединения.

Конни положила трубку и в ярости забегала по квартире, сбрасывая с себя части своего аккуратного делового костюма на попадавшуюся ей мебель.

— Безумие, — информировала она свой телевизор. — Абсолютное сумасшествие.

Телевизор не откликнулся, и Конни целеустремленно поспешила в спальню. Порывшись в ящике комода в поисках свежей ночной рубашки, она выпрямилась и уставилась на фотографию, сделанную в прошлом году на ярмарке в штате Огайо. На ней они с Эдвардом поглощали розовую "вату" на фоне свирепого быка-рекордиста. Сексуальные голубые глаза Эдди искрились смехом, а его рот — вызывающе чувственный рот — как бы приглашал ее подойти поближе. Эта фотография стояла на том же месте уже пятнадцать месяцев. Сегодня ей вдруг стало невыносимо видеть ее.

Со вздохом отчаяния она повернула фотокарточку к стене. Потом к своему немалому удивлению расплакалась.

8

Остальные дни недели оказались такими напряженными, что жизнь Конни свелась к рутине выживания: работа, еда, сон и все сначала. Как ни странно, но в пятницу вечером напряженность несколько спала. Уставившись помутневшими глазами на ящик для входящих бумаг, она вдруг сообразила, что их куча уменьшилась почти до нормальных размеров, а на столе не осталось ни одного досье с оранжевой наклейкой "срочно".

В кабинет зашла Аннет с письмами на подпись Конни.

— Если нет ничего срочного, босс, я намерена слинять сейчас же и навестить Рудольфа.

— Разумеется. — Конни нацарапала свою подпись на нескольких листах. — Чудесно, что он снова дома и чуть приободрился. У тебя готовы для него последние данные о работе конторы?

— Да, их подготовил Шон, и сделал это превосходно. Я скажу Рудди, что ты заскочишь к нему завтра утром и посвятишь насчет деталей, так?

— Так.