Марина дочке одеяло подоткнула, ещё минуту сидела на краю её кровати, прислушивалась к её дыханию, чтобы убедиться, что она спокойно спит.
— Всё в порядке?
Она дверь спальни за собой закрыла, и Грановичу улыбнулась.
— В доме тихо, всё хорошо.
Он уже лежал в постели, и вовсю зевал, наверное, всё из-за тех же таблеток.
— Спать хочешь?
— Глаза закрываются, — признался он.
— Дим, такой хороший день, правда? — Марина в кровать легла, придвинулась к нему и поцеловала его куда-то в бровь. — Папы только не хватало.
— Да. И его личной жизни, — лениво проговорил Гранович, за что по плечу кулаком получил. Улыбнулся совершенно сонно. Обнял Марину рукой. — Ложись давай.
Она устало, но довольно вздохнула, прилегла рядом с ним, погладила по плечу, по которому его недавно ударила. А когда Димка к ней придвинулся и голову ей на плечо положил, по волосам погладила, как мальчишку, как Антона.
Завтра. Завтра они поговорят, и она всё ему скажет. Что чувствует, то и скажет. В этом нет ничего страшного и предосудительного.
С этими мыслями и уснула, представляя, каким будет завтрашнее утро. Светлым и весёлым, с гостями-то в доме. А когда её сон прервал настойчивый будоражащей звук, заворочалась, и по многолетней привычке решила, что это будильник, и на работу пора. Димка рядом тоже зашевелился, приподнялся на локте, а Марина глаза открыла и тогда уже поняла, что это не будильник, а мобильный Грановича надрывается. На тёмное окно посмотрела, потом на часы, и сердце взволнованно подскочило. Половина пятого. Кто может звонить в такую рань? Явно что-то случилось.
На другой бок перевернулась, чтобы Димку видеть, и слушала его разговор, а когда он отложил телефон и выругался в полный голос, испуганно поинтересовалась:
— Что случилось, Дим?
— В Самаре магазин сгорел.
— Какой магазин? — не поняла Марина.
— Наш магазин!
— Не кричи, — шикнула она, — спят же все. Как сгорел, совсем сгорел?
— Кажется, да. — Дима на постели сел и одеяло откинул в сторону. — Кажется, раненые есть.
— Господи. — Марина тоже села, глаза рукой прикрыла, когда Гранович свет включил. И только когда он в спешке одеваться принялся, догадалась поинтересоваться: — А ты куда?
— Позвонить надо. Марин, а ты мне вещи собери кое-какие, я сейчас Михалыча вызвоню, и поеду.
Пока Марина спросонья соображала, куда он собрался в половине пятого утра, Дима из спальни уже вышел, и только его торопливые шаги на лестнице слышны были.
Отчего-то её затрясло, словно она его прямо на пожар отправляла. Вещи Димкины в чемодан складывала, и раз за разом себе повторяла, что он должен ехать, это ведь его работа.
— Ты узнал о раненых?
— Говорят, двоих подсобных рабочих на складе накрыло, они в больнице.
— Кошмар. — Головой помотала. — Не понимаю, как он мог загореться, всё ведь продумано. Эта, как её… противопожарная сигнализация!
— Всё бывает. — Гранович быстро одевался, голову в ворот свитера сунул, огляделся по сторонам, обхлопал карманы, проверяя, всё ли взял. А Марина замерла, глядя на него.
— Дима.
Он обернулся. На неё посмотрел, наверное, заметил страх в её глазах, подошёл и обнял.
— Ну, ты что?
Марина его обняла, продолжая держать в руках его футболку.
— Не знаю. Просто так неожиданно… Когда ты вернёшься?
— Понятия не имею. Я позвоню, хорошо? — Волосы с её лица убрал, потом поцеловал. |