– А я Вася, – хмуро отозвался Клай.

– Идемте, – предложил юноша и, переваливаясь из стороны в сторону, двинулся по коридору.

– Я сейчас схожу в туалет, – предупредил он, когда они оказались в крошечной комнате с низким потолком. – А вы меня ждите.

– Конечно, будем ждать, – закивал с серьезным видом Клай. – Ты там аккуратней, дружище. Не провались случайно.

– Я не провалюсь.

Юта прыснула, не удержавшись.

Дима тоже заулыбался бессмысленно-идиотской улыбкой, с уголка губ потянулась блестящая ниточка слюны. Его круглое лицо было совершенно ровным, как ком теста, в который вдавили бесцветные глаза-пуговки. Когда он улыбался, казалось, кто-то невидимый стоял за спиной полоумного, растягивая кончиками пальцев его рот в разные стороны.

– Там дырка слишком маленькая, – пояснил Дима. – Поэтому я не упаду.

Клай вздохнул.

– Иди-иди, – буркнул он, плюхаясь на грубо сколоченный топчан, укрытый ветхим одеялом.

Дима засеменил прочь, то и дело оглядываясь.

– Похоже, этот придурок трахал свою руку, – приглушенно сказал Клай, вновь вытирая пальцы об одеяло.

Юта изумленно уставилась на друга, и лишь когда до нее дошел смысл сказанного, брезгливо скривила губы.

– Он ненормальный, Клай, – тихо сказала она. – И мне не нравится, что он ждет какую-то тетю. Посмотри, в какой дыре он живет. Сюда ни одна тачка не проедет. Получается, его тетя по лесу в такую погоду шляется?

– Послушай, Юта… Может, и нет никакой тети, – сказал Клай. – Нужно потрясти этого толстяка. Наверняка в доме что-то есть.

Юта оглянулась. Два колченогих табурета и старый рассохшийся стол – вот и вся обстановка в комнате. Подоконник был завален потрепанными толстыми тетрадями на пружинах. Электричества в доме, похоже, не было, поскольку на столе стояло несколько консервных банок с горящими свечами.

Дима вернулся спустя минут пять, неся ворох скомканных тряпок.

– Вытритесь. А то заболеете, – сказал он, держа их перед собой.

– Нет уж, – отказался Клай, все еще помня его липкое рукопожатие. – Как-нибудь так обсохнем. И вообще, мы закаляемся.

Толстяк бросил тряпки прямо на пол, шагнув ближе, и Клай с Ютой смогли рассмотреть странного жильца избы более внимательно. Пшеничные жидкие волосы висели, словно влажная солома, лоб и приплюснутый нос усеяны зреющими угрями. На парне был донельзя засаленный комбинезон из затертой джинсы и изжеванная майка в грязных разводах. Ноги толстяка были босыми, под давно не стриженными ногтями чернела грязь. Судя по всему, в последние месяцы он не особенно обременял себя обувью. Юта брезгливо отвернулась.

– А вы меня обманули, – вдруг сказал Дима, заговорщически подмигивая Юте.

– Да? Интересно, с какого перепоя ты так решил? – прищурился Клай.

– Вас по-другому зовут, – пояснил толстяк. Он ткнул грязным, пухлым как сарделька пальцем в Клая. – Ты не Вася.

Развернувшись на мозолистых пятках, он указал на притихшую Юту:

– А ты не Лена. Вы Клай и Юта.

«Ну вот и все, глупый придурок, – подумала Юта. – До этого я еще была готова впрячься за тебя, если Клай решил бы тебя прикончить… Но сейчас ты сам себе приговор подписал».

Лицо Клая потемнело.

– Ты что, подслушивал, засранец? – сквозь зубы проговорил он.

– Нет. Подслушивать нехорошо, – продолжая безмятежно улыбаться, ответил Дима. – Просто я очень хорошо слышу.