Колебался Ланс, наверное, с полминуты, не больше. Уж очень ему хотелось поскорее попасть на остров.

— Есть небольшое дело… Кстати, а «недешево» — это сколько?

Вопрос, к слову, вовсе непраздный.

— А, так вы не в курсе расценок… — понимающе протянул контрабандист и прищурился, навскидку определяя состоятельность клиента. — Что ж, с вас я возьму тысячу бон вперед и столько же по прибытие на место. Увы, все дорожает!

Однако! Лэйгин сдержался, чтобы не присвистнуть. Все-таки он не в кабаке, а в библиотеке. Но, проклятье, примерно во столько же ему обошлось бы кругосветное путешествие. А добавить еще столько же, и вышел бы собственный коттедж в пригороде. Ну и расценки у эспитских контрабандистов!

— Х-хорошо, — выдавил из себя Ланс. — Утром, перед отплытием я отдам вам деньги.

— Сегодня, друг мой, — отрезал Берт. — У вас есть, — отвернув манжет, он глянул на часы и кивнул сам себе, — три с половиной часа, чтобы уладить ваши дела и вернуться. Вы найдете меня здесь же, — и нежно погладил обложку «Метафизики». — Я вас более не задерживаю, господин Лэйгин.

Здравый смысл настойчиво нашептывал Лансу, что самое время раскланяться с господином Бертом прямо сейчас и, сохраняя достоинство, удалиться в любом удобном направлении, не оборачиваясь. Ибо это единственный способ сберечь недешевую собственность и свою репутацию неглупого человека. Но разве доводы разума в указ одержимому?

— Договорились, — отчеканил Ланс, одним махом отрезая себе путь к отступлению.

— Всего доброго, — кивнул контрабандист и вернулся к чтению.

«Еще не поздно сбежать!» — отчаянно пискнул мышью здравый смысл. Но был безжалостно прихлопнут тяжелым башмаком врожденного упрямства. Эспит был рядом, до него рукой подать, и никакой жадный мужик не встанет у Лэйгина на пути.

Библиотекарша вместо того, чтобы охнуть и отшатнуться, встретившись взглядом с кипящим от злости Лансом, неожиданно разулыбалась. Метафизика какая-то!

Но он ошибся, настоящая метафизика вышла со скоропостижной продажей «айр эмэри». Во-первых, покупатель, стоило ему увидеть автомобиль, согласился расстаться с тремя тысячами бон почти без торга, а во-вторых, Ланс вдруг с легкостью поступился своим главным принципом — «Роскошь стоит больших денег, редкостная роскошь — еще дороже!». Нажми он еще чуть-чуть — и получил бы за авто, принадлежавшее самому Симсу Хоганну, все четыре тысячи. Но не додавил уступчивого покупателя, не настоял на своем. Отчего? Метафизика, да и только!

На что он рассчитывал? Ведь Берту ничего не помешало бы столкнуть состоятельного пассажира за борт, предварительно отобрав все деньги. Три тысячи бон — приятная сумма, но, как показывала практика, контрабанда все-таки приносит больше, и руки в крови марать не нужно. А Берт не был похож на закоренелого душегуба. Называйте это чувство интуицией или простым жизненным опытом, но оно еще ни разу не подводило Ланса. Никому не ведомо, что задумал этот любитель зубодробительной философии, но он точно не собирался никого убивать. По крайней мере, пока.