Стоя под яблоней уже с петлей на шее, почтарь решил на прощание осмотреться вокруг. Все же впереди его ждал не самый радостный миг.

Хозяйский глаз подмечал всё: давно пора отремонтировать крыльцо и подлатать пол на веранде, покрасить наличники, а еще обязательно плитку на дорожке поменять — потрескалась сильно.

Потом внимание привлек велосипед. Так и есть — цепь порвалась!

— Вот ведь!.. — спохватился Гар и, аккуратно сняв петлю, слез на землю и поспешил устранить дефект.

Затем взобрался обратно, снова постоял, прощаясь с уютным коттеджем и садом. И заметил, что гадские кошки Кат Нихэль устроили себе сортир под шикарным кустом сортовых пионов.

«Непорядок! — возмутился он. — Люди придут на похороны, а тут кошки нагадили».

Допустить такое безобразие Гаральт не мог ни при каких обстоятельствах.

В конце концов, прыгать с табурета и обратно, каждый раз проверяя удавку, пришлось раз десять. И почтарь притомился.

Жизнь на Эспите, в окружении соседей, чей нрав и возможности давным-давно ведомы, в хорошем доме с устроенным бытом не так уж и плоха. Вдруг в следующей повезет меньше?

Словом, передумал Гаральт Нашвит вешаться. Но когда распутывал веревку, покачнулся, упал и пребольно подвернул лодыжку. Вот незадача-то!

Исил и Кат. Эспит

— Исил! Эй, Исил! — Кат от души побарабанила сначала в дверь, а потом, отбив кулак, постучала в стекло веранды. — Ты там живой?

Притихший среди благоуханных зарослей коттедж Палача молчал, словно вымерший. А может, так и было? Может, кто-то из бывших калитарских узников уже заглянул к доктору Хамнету, чтоб побеседовать о старых добрых временах?

Кат настороженно огляделась. Никого. Эспитцы попрятались по своим норам, настороженные и чуткие, и сейчас, небось, лихорадочно припоминали, кто кому в Последний День ногу отдавил перед тем, как провалиться в трещину или зажариться… Ветеринарша поежилась, словно ее вдруг сквозняком прихватило. Исил недаром заперся и шторы опустил. Только защитят ли Палача, обнаружившего вдруг, что все его бывшие подопечные обрели не только память, но и свободу, опущенные шторы и дверь, кажущаяся такой хлипкой по сравнению с воротами калитарской тюрьмы?

«О себе бы лучше побеспокоилась, дура», — выругала сама себя госпожа Нихэль. Островитянам есть, что припомнить, и жестокосердной Охотнице. Убить, может, и не убьют, а вот дом подпалить — это запросто.

— Исил! — скорее от страха, чем от злости Кат стукнула в дверь так, что чуть не проломила филенку: — Да открой же! Не отсидишься!

— Тише ты! — прошипел голос доктора непонятно откуда, но точно не из-за двери. — Разоралась!

Госпожа Нихэль недоуменно покрутила головой в поисках соседа. Голос шел снизу, из сокрытого за клумбой с лилиями входа в подвал.

— Или сюда, только быстро! — Палач гостеприимно приоткрыл люк ровно настолько, чтоб пальцем женщину поманить. — И цветы не вытопчи!

По непостижимой прежде причине Исила частенько прямо-таки тянуло в подвал, подальше от общества и света, поближе к тишине подземелий. Ну, теперь-то понятно, в чем дело. Память калитарского Палача, даже неосознанная, но все равно властная.

Впрочем, подвал докторского коттеджа ни в какое сравнение с пыточной в древней тюрьме не шел. Чистый, сухой и достаточно просторный, чтобы без помех предаваться экспериментам в самогоноварении и тут же хранить готовый продукт. Кат огляделась, одобрительно подметив, что мышами не пахнет, хотя, казалось бы, тут им самое раздолье. Эликсиры свои доктор Хамнет создавал из множества ингредиентов, некоторые из которых показались бы дилетанту неожиданными и несъедобными, однако зерно и сахар — это основа основ.