— Пиджак. От тех брюк, что были на убитой, должен быть пиджак.

— Вот именно, пиджак. И вообще мне страшно хочется помчаться в квартиру жертвы, то есть по моему бывшему адресу, но что-то меня не пускает. Не с теми людьми мы знакомства водим.

— Может, они поссорились? — задумчиво предположила Мартуся. — Эти две закадычные подружки. Допустим, мёртвая Борковская соорудила для подружки мужа, а та стала стыдиться её и не пожелала знаться с этим ходячим стыдобищем. А Феля мечтала через подругу войти в высший свет… только не спрашивай меня, что такое высший свет, я просто пытаюсь представить себе ход мыслей убитой. Лезла в высший свет она нагло, напролом, как тогда к тебе на интервью, и не было другого способа от неё избавиться, как только прикончить.

— А что, неплохая гипотеза, — похвалила я. — За исключением высшего света… Впрочем, ведь и в этом ты права: муж-то трясся за свою репутацию! А другая гипотеза — вторая жена так страшно ненавидела первую, что решила свалить на неё ещё и убийство, потому что, по правде говоря, мотивы Борковской просто глаза мозолят. Я-то уверена, что не она убийца, но вряд ли смогу убедить присяжных.

— Если она невиновна, её наверняка посадят, — огорчилась Мартуся.

Я кивнула:

— Правильно, и мы должны ей помочь.

— Как?

— Не знаю, дай подумать.

Посетившая меня идея была настолько дурацкой, что требовалось непременно воплотить её в жизнь, причём поскорее. Мартуся в первый момент испугалась этой моей идеи, но все-таки решила не бросать меня.

— Хватит с нас науки, давай займёмся конкретными вещами, — сказал Бежан, разобравшись во всех рапортах оперативников и заключениях из лаборатории. — По порядку. Начнём с пиджака…

— Если в алфавитном порядке, то пиджак где-то в середине… — буркнул себе под нос Гурский.

Бежан сочувственно глянул на коллегу.

— Да, общение с бабами для тебя даром не прошло. Приди в себя. Я понимаю, одни бабы кругом, сам черт ногу сломит… тьфу!

— Бабье преступление…

— Забудь насчёт пола. Преступник мужского рода тоже может оказаться дебилом. Тут вырисовывается гипотеза, и мы должны её принять, потому что ничего другого нам не остаётся.

Единственный очевидец…

Единственного очевидца преступления нашли с огромным трудом. На расстоянии ровнёхонько ста двенадцати метров по прямой линии от места преступления человек сидел на крыше и цементировал печную трубу. Решил сделать перекур и бессмысленно таращился на окрестности. Дорога была пустынна, потому что из двенадцати домов заселена была от силы половина, остальные неспешно достраивались. И вдруг на пустой дороге появилась машина, черт знает какой марки — далеко было, он не распознал, но наблюдением увлёкся, потому что ехала машина как-то уж очень странно. То рванёт ретиво, то затормозит, потом снова рванёт вперёд. Человеку на крыше стало любопытно, что ещё выкинет безбашенный водитель. Про яму посреди дороги он знал, поэтому с большой заинтересованностью ждал, влетит машина в яму или исхитрится проскочить. Машина затормозила возле дома с красной крышей, явно обжитого, за ним стоял недостроенный дом, дальше — ещё один жилой. А сразу за ним — яма.

Машина остановилась, в яму не провалилась, человек на крыше разочарованно вздохнул, но продолжал наблюдать, потому как сигарету ещё не докурил. Машина развернулась. Да так по-дурацки, что за рулём наверняка сидела баба, не иначе. Едва не впечаталась задом в ограду. Потом автомобиль медленно поехал назад, замер возле недостроенного дома, из машины кто-то вылез с пассажирского места.