— Я и не думал, что держу ее на привязи.

— Том, — сказал отец.

— Перестань, — добавила его жена.

Том промолчал.

Потом он оказался с Мэри в постели. Раньше он спал только с Лил, больше ни с кем. Молодое свежее упругое тело оказалось восхитительным, ему очень понравилось, а еще — ему доставило тихое удовольствие ее признание: «Я думала, ты голубой, правда». Очевидно, для нее это был приятный сюрприз.

Так оно и пошло.

Мэри часто оставалась с Томом на ночь в доме Гарольда и Молли, все было очень по-семейному и уютно. Если о свадьбе не заговаривали, то только из чувства такта. Хотя имелась и еще одна причина, более туманная. Однажды в постели Мэри увидела следы укуса у Тома на голени и воскликнула: «О боже! Кто это сделал? Собака?» Подумав, он ответил: «Нет, это засос». — «Черт, кто…» Мэри игриво попробовала примериться, но Том отдернул ногу, а потом отодвинулся сам. «Не надо», — сказал он. А потом добавил таким тоном, которого она от него раньше не слышала: «Не смей больше никогда этого делать».

Мэри изумленно посмотрела на него и заплакала. Он молча встал с кровати и ушел в ванную. Вернулся Том уже одетым и даже не посмотрел на нее.

Было в этом что-то… нехорошее… куда ей не следовало соваться. Мэри поняла. Ее так шокировало это событие, что она чуть не порвала с Томом, прямо там же, в тот самый момент.

А Том подумал, что можно и вернуться домой. «Здесь» ему нравилась свобода, а теперь это восхитительное состояние испарилось.

Город стал для него тюрьмой. Он был небольшой, но дело не в этом. Тому нравилось само место, расползающиеся от университета и делового центра пригороды с одноэтажными летними домами, а вокруг — поросшая кустарником и колючками пустыня. После репетиции в университетском театре он мог за десять минут дойти до зарослей остро пахнущих колючих кустов, на грубом желтом песке под ногами поблескивали бледные опавшие колючки, предупреждая: осторожно, не наступи, мы пробьем даже самую толстую подошву! По ночам, после выступления или репетиции, он выходил прямо в ночь и слушал стрекот сверчков, а над головой простиралось чистейшее небо, сверкающее блеском цветных огней. Иногда, когда он возвращался в отцовский дом, его ждала Мэри:

— Где ты был? — спросила она однажды.

— Гулял.

— А мне почему не сказал? Я тоже люблю гулять.

— Я в какой-то мере волк-одиночка, — ответил Том. — Кот, гуляющий сам по себе. Извини, если это не для тебя.

— Ладно, — отозвалась Мэри, — не сердись.

— Я думаю, тебе лучше заранее представлять, во что ты впутываешься.

Услышав это, Гарольд с Молли переглянулись: это значит, он готов? Мэри тоже в этих словах послышалось обещание.

— К счастью, я люблю кошек.

Но он ее пугал, и, втайне от всех, она плакала.

У Тома тоже было неспокойно на душе. Он стал очень несчастным, но не заметил этого. Просто это случилось с ним впервые, и он не смог распознать эту муку. Некоторые люди отличаются просто невиданным здоровьем, они никогда не болеют, но если вдруг им случается захворать, им становится настолько плохо, стыдно и страшно, что они могут даже умереть. Том был точно таким же в области эмоций.

— Что это? Что со мной? — стонал он, просыпаясь с тяжестью на сердце. — Я хочу пролежать весь день в кровати, укрывшись одеялом с головой.

Но из-за чего? С ним же все было в порядке.

Онажды вечером, когда он стоял под звездным небом, ему стало настолько грустно, что захотелось выть на луну, и тогда Том признался сам себе: «Боже, как я несчастен. Да, вот в чем дело!»

Он сказал Мэри, что ему плохо.