За три дня работы я не узнал абсолютно ничего, что бы уже не было известно полиции.

 - Моя дочь была хорошей девочкой, мистер. Она никогда не делала ничего такого, за что ее можно было бы убить.

 - Никто не хотел смерти моей сестры, парень. Она была славной женщиной. Все время работала. Еще хозяйство вела. Так что вы не можете сказать, что она сама виновата в том, что ее убили.

 Скорбящих родственников проститутки отыскать так и не удалось. Я поговорил с ее сутенером. Он был выше меня ростом и худее килограммов на десять, с короткой стрижкой и выбритой полоской посередине. На нем была белая кепка, темно-бордовый свитер и высокие черные кроссовки "Рибок". Левое ухо украшали пять или шесть золотых сережек в виде колец.

 - Поймаю этого ублюдка, раздеру ему задницу на две половины, пообещал он.

 - Придется записаться в очередь, - проворчал я. - Есть какие-нибудь мысли насчет того, кто это может быть?

 - Какой-нибудь белый извращенец-клиент, - ответил он, глядя на меня.

 - Об этом мы как-то и сами догадываемся. Ты можешь назвать какого-то определенного белого извращенца-клиента?

 - Да они тут все извращенцы, - пожал плечами сутенер. - Все, кто ездит сюда снимать шлюшек.

 - Может, кто-то из девочек жаловался, что какой-нибудь клиент любит их связывать или что-то в этом роде?

 - Жаловался? Шутишь? Шлюхи не жалуются. Пусть попробуют, сразу по башке получат. Нет, они делают все, что выдумает любой из этих извращенцев, а потом считают бабки.

 - Да, туговато им приходится.

 - Шлюхи есть шлюхи. Мне-то что.

 - Может, слышал какие-нибудь рассказы, ну, что кто-то из клиентов занимается садизмом, мазохизмом, связывает их или еще что?

 - Да я все уже рассказывал полиции. Конечно, есть клиенты, которые любят всякие там штучки. И все об этом прекрасно знают. Ну, типа наручников, кляпа.

 - Веревок? - подсказал я.

 - И веревок. И цепей. И еще черт знает чего. Есть такие, что любят резиновое белье. А некоторые не прочь и поколотить проститутку. Да, я знаю и таких.

 - И ты рассказывал о них полиции?

 - Я дал им все фамилии, которые знал. Я не хочу терять своих проституток. И не хочу, чтобы они боялись. Слишком дорого мне это обходится. Я хочу, чтобы вы поймали этого козла.

 - Все хотят, чтобы мы поймали этого козла.

 - Ну да, конечно. Все прямо из кожи вон лезут, чтобы поймать ублюдка, который убил черную шлюху, - хмыкнул он.

 - И еще четверых женщин, - добавил я.

 - Я только мечтаю, чтобы он порешил какую-нибудь белую из богатого района, - проворчал сутенер. - Вот тогда вы, может, зашевелитесь и начнете что-то делать.

 - А это что по-твоему?

 - Это? То, что ты здесь со мной лясы точишь? Расспрашиваешь про извращенцев? Это называется не "делать", а "переливать из пустого в порожнее". Можешь еще объявление в газету дать: "Ищем придурка, который уделывает негритянок". Чушь собачья.

 - А у тебя есть какие-нибудь предположения насчет того, что нужно делать?

 - Не для тебя, родной. В один прекрасный день мы сами поймаем эту мразь. И пришьем.

 - Мы?

 - Да-да, правильно, мы. Мы, черные, ясно? Вот кто покажет вам, как нужно работать.

 - Надеюсь. - Я протянул ему свою визитку. - Когда начнете, звякните мне, я приду посмотрю.

 Я сел в машину и тронулся с места. В зеркало заднего вида я заметил, что он сунул визитку в карман.

 Глава 10

 Сюзан жила и работала в большом старом особняке на Линнейн-стрит с крытой шифером мансардой и широкими ступенями перед парадным входом. Жилые комнаты занимали второй этаж, а кабинет и приемная - половину первого.