Разумеется, медики госпиталя Санта-Крус после Шекспира отработали на совесть – и на все деньги. Да и проводившие первичную модификацию специалисты Легиона сделали всё возможное. Но не склонная к самообману Лана всё чаще вспоминала себя до Зова. Совпадений было много. Слишком много для оптимизма.

Она сознавала, что, по всей видимости, её карьера полевого агента близится к финалу. Никакого удовольствия осознание не приносило, да и принести не могло, но действовать приходилось в предлагаемых обстоятельствах. Ещё и поэтому бакалавриат был закончен за три года вместо четырёх. Если не в поле, то где? Кем? Как? Ладно, это потом.

Так, это ещё что? Шаги. Приближающиеся шаги нескольких пар ног, осторожные, наивно претендующие на то, чтобы быть беззвучными. Ого, кто-то, кажется, собирается подкинуть ей нежданчик? Лане нравилось, когда события развивались. Но развиваться они имели право только в нужном ей направлении. А уж куда спрятаться в полупустой комнате – это дело техники. Лане Дитц техники пока хватало, а вот предполагаемым гостям… посмотрим.

И уже несколько секунд спустя она с выбранной ею самой точки не без веселья наблюдала, как открывается дверь, и в студию заходят люди. Наглый красавчик из «Бара». Джентль. И ещё один человек. Человек, которого она когда-то знавала, но совершенно не ожидала увидеть на Атлантиде. Как не ожидала, что фраза:

– М-мать! Куда она делась? – будет произнесена на родном языке Бэзила Лазарева.

Глава 3

– Имя Светлана очень старое, еще дохристианское, и состоит из двух слов. Свет Лана, Светом любимая. Или – возлюбленная Света.

– При моем роде занятий любовь Тьмы более вероятна. Не знаешь, как это будет на дохристианском русском?

– М-мать! Куда она делась?

– Что я тебе говорил о чёртовых гениях? – с явным раздражением в голосе проворчал тот, кого возле полицейского морга джентль назвал Солдатовым. – Шкаф открыт, под столом пусто. Электроника здесь не пашет, значит, маскировка мимо. Из двери не выходила, в окно не вылезала…

– Кхм, – донеслось откуда-то из-за их спин.

Мужчины развернулись, хватаясь за оружие и… никого не увидели.

– Кхм!

Теперь в хмыканье звучала явная насмешка. Первым поднял голову Солдатов. Поднял – и оторопел. Она… лежала? Висела? Располагалась? В общем, делала что-то – в распоре между верхом дверного косяка и потолком. Пауза затягивалась.

– Когда мои хвостатые предки… – заговорила наконец, рыжая девица с разноцветными глазами и «кошачьими» стрелками у висков. Ноздри чуть вздернутого носа настороженно раздувались. – Когда мои хвостатые предки перестали охотиться на моих бесхвостых предков, потомки бесхвостых перестали ждать опасности сверху. А зря.

Говорила она медленно, старательно выговаривая слова, с заметным акцентом. По-русски говорила, и вот это из ряда вон не выходило, а прямо-таки выскакивало.

– Парни, ну если бы я хотела познакомить вас… как это?.. с кузькиной матерью, да?.. так уже познакомила бы. Не размахивайте пушками, ещё выстрелите ненароком. Что за день такой, все в меня целятся! И ладно бы по делу, а то…

– Слезай оттуда, – резко бросил Солдатов.

Резкость проистекала из неуверенности в том, что его послушают. Не стрелять же в неё, в самом-то деле? Но девица не стала кочевряжиться, и наполовину спрыгнула, наполовину стекла на пол.