Владимир Гриньков. Баксы для магистраШоумен – 7
Мы со Светланой зашли в буфет телецентра пообедать. – Я могу тебе сказать, когда наша программа умрет, – сообщила мне Светлана. – Это случится, когда нам не удастся никого разыграть. Когда наш очередной герой, попав в подстроенную нами ловушку, не станет лихорадочно выпутываться из неловкой ситуации, а просто засмеется и скажет: «А! Я все понял! Это Колодин меня разыгрывает!» – Этого не будет никогда, – отмахнулся я. – То есть кто-то, один человек из ста, разыгрываемых нами, может быть, и заподозрит что-то неладное, но, чтобы вообще никого нельзя было разыграть, в это я не верю. Разыграть можно любого человека. Любого! Веcь вопрос только в тщательности проработки сценария. – Женя! Ты посмотри на этих людей! – повела рукой вокруг Светлана. – Ты думаешь, их можно обмануть? Вот этих циников, не верящих ни в бога, ни в черта? Вокруг нас были сплошь телевизионщики. Люди, создающие тот иллюзорный мир, который вы все видите в телевизионном ящике. Цену тем иллюзиям они знали и то, как иллюзии создаются, – тоже. Когда человек познает эту кухню изнутри, у него, собственно говоря, есть всего два варианта последующих действий: уйти с телевидения или остаться. Уходят щепетильные да совестливые, остаются – как бы это помягче сказать? – те, что побойчее да понезакомплексованнее. Ну, вы-то поняли, о чем это я на самом деле. – Я любого из них могу так разыграть, что любо-дорого будет, – сказал я. – Любого? – уточнила Светлана. – Очень хорошо. Ловлю на слове. Вот сейчас кто в буфет первым зайдет – тот и твой клиент. Договорились? – Договорились. И едва мы ударили по рукам, как вошел Миша Каратаев. Светлана не выдержала и засмеялась. По ее представлениям, я уже проиграл. Это рядовым телезрителям Миша известен просто как популярный телерепортер, который красиво стоит вполоборота к видеокамере и рассказывает им, зрителям, что-нибудь интересное из новостей прошедшего дня. Мы же, зная Мишу близко, имеем более полное представление о том, что это за человек. Он отчаянный проныра, он поспевает везде, и если в нужную Мише точку, предположим, улетает вертолет и в том вертолете остается последнее свободное место – вы будьте уверены, это место достанется Мише и он улетит. Если мест нет в принципе, Миша все равно улетит, потому что кого-нибудь с этого рейса снимут и место освободят. С рейса снимут даже в том случае, если этот человек – собравшаяся рожать женщина. А если женщину все же возьмут, то только потому, что Миша уже успел с ней договориться о том, что его оператор снимет роды, и получается, что без женщины лететь никак нельзя. В результате женщину возьмут, перегружая вертолет, но Мише ведь отказать невозможно, это известно каждому, теперь вот и командир вертолета это будет знать, и с этих пор, от случая к случаю видя Мишу Каратаева по телевизору, он будет говорить своим знакомым или родственникам: «Ух и ушлый парень! Видел я его как-то раз». Так он Мишу всего-то раз в жизни увидел. А мы с Мишей общаемся постоянно. Знаем, что за фрукт. Он свою маму родную вокруг пальца обведет, если ему это понадобится для съемки очередного репортажа. Потому-то Светлана и засмеялась так победно, когда я напоролся на Мишу. – И Мишу разыграем, – сказал я невозмутимо. – Какие проблемы? Я помахал Мише рукой. Он подошел и сел за наш столик. Вообще-то Миша абы к кому за столик не присядет, Миша себе цену знает. У него популярность сумасшедшая, он человек из разряда тех, кого обычно называют «лицо канала», краса и гордость, так сказать, и он общается только с теми, кто равен ему по статусу или хотя бы к этому высокому статусу приближается. Положение обязывает. Марку приходится держать. Понты, одним словом. |
