– Полезная штука, – с серьезным видом говорил Славка. – Сидит в кишечнике человека, хорошие вещества вырабатывает. Но что-то в ней порой переклинивает – бац! – и ты уже из туалета не выходишь, дизентерией мучаешься.

– И что?

Соня не заметила, как низко склонила голову – ни дать ни взять бодучий маленький бычок.

– Так и вы – девчонки. Пока с вами дружишь, вы еще ничего. Но стоит вам вбить в голову, что в кого-то влюбились, – все, тайфун Катрин отдыхает! Вы на людей перестаете быть похожи.

– Все сказал?

– Да, моя речь была краткая, но выразительная.

Вот и настало время обижаться.

– А теперь беги отсюда, только очень быстро. Пока я не стукнула выразительно тебя по голове.

Славка пожал плечами и действительно пошел прочь. От Сони и от кабинета, к которому они подошли. В конце коридора обернулся, щелкнул пальцами, привлекая к себе внимание:

– Да! Предлагаю сходить в кино. Сегодня в шесть около Центра. Фильм в шесть тридцать, так что не задерживайся!

– Бегу и падаю! – буркнула Соня, открывая дверь.

– Бежать не надо, – отозвался Славка. – Я люблю в девушках томную бледность.

Соня сжала губы, чтобы не выругаться. Славка Тырин был невозможен. Серьезно такого воспринимать – вот это и правда вредно для здоровья.

А за дверью ее ждал родной класс. Небольшой, двенадцать человек. Все те, кто остались после жесточайших контрольных и тестов грозного Большого Брата, учителя физики Бориса Бенедиктовича. Физматлицей, со всеми вытекающими.

Народ сидит давно установившимися парами. Герка Бородин с Катрин Кузнецовой, Тамара с Максиком. Марк Гмыря один. По идее, Славка сидит с Леной Кривиной, но они друг к другу равнодушны, им все равно, с кем и где сидеть. Но такова сила традиции. Их в одиннадцатом море. Началось все с Татьяны Алексеевны, учительницы биологии. Пришла она к ним в пятом классе, и жизнь изменилась. Они стали ходить в походы, собираться по вечерам, петь песни, организовали газету, раз в неделю обходили квартиры – проверяли, кто как делает уроки, кому надо помочь, кто как живет. Через два года Татьяна Алексеевна уехала, но класс уже не мог жить по-другому. Они были вместе, всегда и везде. Они продолжали ходить в походы, помогать друг другу. И даже сейчас, в одиннадцатом, когда каждый решил, куда пойдет, когда все по уши были заняты курсами и дополнительными с репетиторами, они были вместе. Любовная лихорадка, начавшаяся два года назад, закончилась мирным разделением на пары. А в остальном… «Ни шагу назад, ни шагу на месте, а только вперед и только вместе!» Жаль, что у них уже одиннадцатый, вот так бы еще пару годков…

Кого-то отчисляли, и строй смыкался. Срезавшиеся на экзаменах, не выдержавшие пыток Большого Брата – все они становились предателями. Бывшие еще заглядывали в некогда родной класс, ходили в походы, но это было не то… не то… На ушедших словно появлялся чужой запах, и стая изгоняла провинившихся. Беззлобно, но твердо.

Но как же у них в классе здорово!

Соня шагнула через порог, и все плохое, все, что так раздражало, осталось за дверью. Здесь – все знакомое, все правильное. Так, как должно быть. И как хочется, чтобы так было всегда. Почему после одиннадцатого они должны расстаться?

Сидящая на последней парте Томочка приподняла бровь, задавая немой вопрос. Соня кивнула, и вредная Томка расплылась в довольной улыбке. Димочка справится. Просто обязан. Если что – ему помогут.

Соня прошла на свой средний ряд, села через проход от Томки.

– Ты настоящий друг, – склонилась к ней Тамара. – Верный искровец.

Соня бы и дальше обижалась на подругу, но от привычного сочетания слов стало вдруг так уютно, что она решила обо всем забыть.