он знал что со мной будет и ничего не сделал.

отправить сообщение? да/нет

нет

сообщение не отправлено.

сохранить сообщение? да/нет

да

сообщение будет храниться 30 дней.

от: ди

кому: джеймсу

текст сообщения:

человек которому я могла верить все время был рядом.

я писала ему смс но не отправляла. и это не отправлю.

слишком поздно. не хочу чтобы ты нес на себе этот груз.

они идут, я люблю тебя.

отправить сообщение? да/нет

нет

сообщение не отправлено.

сохранить сообщение? да/нет

да

сообщение будет храниться 30 дней.

Джеймс

Было так рано, что свет казался хрупким, как будто стоит дохнуть — и горизонт вместе со светом улетучится и растворится в темноте. Я нашел Нуалу в ледяной полутьме на самом крутом из холмов за школой. Одежда почти не защищала меня от холода, и уже через пару минут после того, как я опустился рядом с ней на колени, меня трясло.

— Нуала, — позвал я снова.

Я так привык, что она — сильная, крутая, колючая… а она лежала в траве, закинув руки над головой и сплетя длинные голые ноги, похожая на контуры тела, которые полицейские оставляют на месте преступления. Просто девчонка, которую нарядили в чужую одежду, чтобы казалась старше.

«Почему ты не просыпаешься?»

Она так медленно дышала… Вот-вот — и она пропустит один вдох, потом следующий, а потом вовсе перестанет дышать.

Я стиснул зубы, готовясь встретить холод, стянул фуфайку и укрыл ноги Нуалы. Затем просунул одну руку под ее коленями — боже, она совсем заледенела, — а вторую под шею и прижал к себе.

По коже бежали мурашки, но не из-за нее, а из-за настоящего холода. Наклонившись к ней, я почувствовал на лице ее дыхание, но не почувствовал запаха. Ни цветов, ничего.

— Что с тобой?

Я не тосковал и не сердился, просто не понимал, почему она не открывает глаза. Я мог думать только о том, что я сижу посреди поля с умирающей девушкой на руках, а мой мозг не работает, и остается лишь рассматривать волосы, упавшие ей на лицо, и тусклую рассветную траву.

Вдруг я понял, что напротив меня кто-то сидит на корточках.

— Сентиментальность — опасная штука.

Меня охватил ужас.

— Вы о чем? — спросил я, вытаскивая руку с железным браслетом из-под ног Нуалы.

— Не беспокойся, волынщик, — сказала Элеонор, — сейчас я тебя не убью. Я просто заметила твое горе и пришла посмотреть, нельзя ли помочь своей умирающей подданной.

Она была ужасно красива, дикой, сладкой красотой, от которой перехватывало горло. Стоя передо мной на коленях, Элеонор потянулась ко лбу Нуалы:

— Не понимаю, как она терпит железо, бедняжка. Занятно, что в конечном итоге ее убьет человек.

— Откуда вы знаете?

Элеонор выпрямилась, бледно-зеленое платье улеглось вокруг нее на траве как лепестки.

— Она — лианнан сида, волынщик. Тебе известно, за счет чего она живет?

— За счет человеческой жизни.

— Годы, волынщик. Она забирает годы жизни у тех, кого удостаивает своим вдохновением. У тебя она ничего не забрала? — Элеонор изящно сложила руки на коленях и любовно на них посмотрела, как будто ей очень нравилось, как выглядят ее сплетенные пальцы. — Я же говорю, сентиментальность — опасная вещь. И очень человечная.

Меня знобило от холода и присутствия Элеонор. Все во мне кричало, что она — древнее, дикое создание, от которого мне нужно держаться подальше. Больше всего на свете я хотел подхватить Нуалу на руки и убежать.

— Сколько ей нужно?

Элеонор подняла голову и улыбнулась, сверкнув идеальными жемчужными зубами.