Что же до предполагаемой романтической связи, Римо не знал, да и не желал знать, насколько верны эти сведения, хотя и полагал, что было бы проще, окажись Одри Морленд влюблена в профессора. В таком случае Римо мог быть уверен, что ее участие в экспедиции не связано с корыстными побуждениями и она не станет искать уран, а уж тем более нанимать убийц.

При взгляде на пустоту, царившую в коридоре четвертого этажа, создавалось впечатление, что этаж вымер. Римо закрыл за собой дверь лестничной клетки, присмотрелся к номерам, которые были видны оттуда, где он стоял, и двинулся направо, разыскивая табличку с цифрами четыреста тринадцать. Здесь, в гостиницах Востока, не разделяли суеверных опасений Запада, связанных с «несчастливыми» числами.

Остановившись у номера четыреста тринадцать, Римо помедлил и прислушался, чуть повернув голову и склонив ее к двери. Любой другой человек уловил бы только невнятное бормотание голосов и отдельные слова, но чувства Римо были отточены уроками Синанджу, и он слышал разговор четко и ясно. Беседовали четверо, двое из них были американцы, третий, судя по выговору, – британец, четвертый – местный житель, во всяком случае, азиат.

– Что мы, в сущности, знаем об этом докторе Уорде? – спросила американка томным голосом, который даже в эту минуту не потерял своей призывности. – Я хочу сказать, никто из нас даже не видел его в лицо.

– Мы находимся в равном положении, – отозвался ее соотечественник. – Он тоже не видел нас.

– Вы понимаете, о чем я говорю, – сварливым тоном заявила женщина.

– Нам еще повезло, что нашелся кто то, так быстро согласившийся поехать в экспедицию, – произнес пожилой мужчина, судя по всему, тот самый Саффорд Стокуэлл. – Как бы то ни было, я читал книгу Уорда и несколько его монографий. Он знает свой предмет.

– Даже если так...

Римо трижды стукнул в дверь, почувствовав, как легко было бы пробить насквозь ее деревянную панель, и подумав, что, поступи он так, у членов экспедиции было бы о чем потолковать у лагерных костров. Но Римо еще не был готов показать свое истинное лицо, разве что его обман раскрыт полностью и окончательно. Путешественникам предстояла долгая дорога в джунглях, и Римо намеревался как можно дольше играть свою роль.

Дверь распахнулась, и он увидел на пороге ходячую гору мускулов в одежде защитного цвета, эдакого героя джунглей, накачанного стероидами и издававшего неистребимый тошнотворный запах потного хищника в задубелой от солнца шкуре. Рост этого чудовища составлял шесть футов и пять шесть дюймов, а из под зачесанных назад волос песочного цвета выглядывало лицо, словно вырезанное из кожи. Мужчина буквально уткнулся носом в лицо Римо, сверля его взглядом холодных серых глаз. Его нос, судя по всему, побывал в жестокой переделке, а лицо рассекал глубокий шрам, начинавшийся под левой бровью, пробегавший по скуле и оканчивавшийся чуть ниже уха.

– Кто вы?

«Вот он, британец», – подумал Римо и ответил:

– Рентой Уорд.

Из за спины громилы выступил пожилой человек и протянул ладонь. У него было крепкое рукопожатие, за которым, впрочем, не чувствовалось большой силы.

– Прошу вас, входите, доктор Уорд. Мы как раз говорили о вас.

– Тогда все ясно.

– Что именно?

– Ясно, отчего горят мои уши, – ответил Римо.