Действительно, боль от раскаленного добела железа вытерпеть гораздо легче, чем боль, причиняемую прикосновением железа, нагретого до более низкой температуры. Впрочем, это и понятно — раскаленное железо причиняет боль мгновенную и столь сильную, что человек перестает ее чувствовать, в то время как нагретое железо, соприкасаясь с кожей, причиняет адскую боль, постепенно распространяющуюся по всему телу.

Бандиты прекрасно знали, что огромный костер более действует на воображение жертвы, нежели на ее тело, для пыток же гораздо действеннее небольшой костерок, куда опытная рука заплечных дел мастера понемногу подкидывает дрова.

— Послушайте, Главарь, — обратился Рыжий из Оно к человеку в маске, — не стоит сразу жарить курицу до готовности. Опытный поджигатель сродни шеф-повару, он должен уметь поддерживать медленный огонь.

— Ты прав, любезный. Надо продержать хозяйку не меньше часа… За это время, надеюсь, у старика развяжется язык.

Мамаша Фуше продолжала испускать жуткие крики, перемежавшиеся мольбами, руганью и проклятиями.

— Фуше! Муженек! Ай, Господи!.. Господи Боже мой!.. Сколько мне еще так мучиться? Фуше!.. Отдай им все…

— У меня уже ничего не осталось!

— Ой, негодяи, убийцы!.. Бандиты!.. У нас больше нечего взять!

— Эй, старый скупердяй! Где ты прячешь сто тысяч ливров бывшего виконта Монвиля? — вновь раздался неумолимый голос.

— Не знаю! Хозяин мне ничего не сказал…

— Лжешь!

— Это чистая правда! Поверьте!.. Неужели я могу лгать, видя, как заживо жгут мою жену?..

— Фуше!.. Бандит хочет сказать… Может быть, ему нужны бумаги хозяина…

— О! — воскликнул Главарь. — Значит, имеются и бумаги! Живо! Давайте их сюда!

— Прекратите жечь мою хозяйку и отнесите ее на кровать.

— Согласен. Если в бумагах не найдется ничего интересного, мы сожжем ее вместе с кроватью.

Толстяк Нормандец швырнул арендаторшу на кровать, стоявшую тут же в кухне, за занавесками из зеленой саржи, в небольшой нише, напоминавшей альков.

— Где бумаги?

— Зарыты под шкафом, что стоит у нас в спальне, на глубине шесть дюймов.

— Отодвиньте шкаф и разберите пол.

Полдюжины поджигателей под предводительством Главаря ринулись в спальню. Они грубо свернули шкаф, и, когда он с грохотом упал, на пол посыпались стопки белья и крошечные фигурки, которые крестьяне обычно расставляют для красоты на открытых полках. У одного бандита оказалась кирка, и он принялся взламывать плитки пола. Разбойник обладал недюжинной силой, а мощеный пол прочностью не отличался, так что уже через несколько минут на свет был извлечен небольшой сундучок.

Главарь схватил его и вернулся в кухню, где на полу корчился от боли папаша Фуше. Главарь сурово спросил:

— Здесь лежат бумаги виконта?

— Да!

Обитый со всех сторон перекрещивающимися железными полосами, ощетинившийся торчавшими изнутри остриями гвоздей, сундучок на первый взгляд казался неприступной крепостью, единым целым, не поддающимся разрушению. Во всяком случае, некоторое время все попытки открыть его успехом не увенчались.

— У меня нет времени возиться, — заявил Главарь. — Изволь открыть его сам, и поживей! Иначе…

— Я готов, только развяжите мне руки!

— Хорошо.

Быстро перерезав веревки, оставившие на запястьях фермера синие следы, Главарь приказал:

— Пошевеливайся!

Папаша Фуше, забыв про обожженные ноги, попытался встать, но тут же тяжело упал и разразился сдавленными рыданиями.

— Искалечен! Искалечен на всю жизнь!.