- Что-то вроде аналога законников? Воры в законе, но только в юбке?

- Нет, сейчас, скорее всего, таких уже нет. По крайней мере с подобными людьми я там не сталкивалась ни разу. Да, периодически пытались отдельные личности, «старожилы» навязывать свои законы, вводить понятия…

Но в наши дни тюрьма практически на девяносто девять процентов состоит из наркоманов, у которых, сам понимаешь, никаких понятий не может быть в принципе.

- Так уж и девяносто девять процентов?

- Хорошо, пусть будет чуть меньше, но совсем ненамного. Вот, к примеру, как это было у меня: представь, камера, так называемый «собачник». Короче, карантин. В этой камере сидят пятнадцать человек, из них только три не наркомана. Вот такое соотношение.

- У меня ещё такой вопрос, уж извини, но связанный с женской физиологией. Если после «заслуженного» длительного свидания женщина беременеет, что происходит потом?

- Для этого перед свиданием тебе в обязательном порядке вручают средства предохранения. Но уж если так случилось, как правило, начинают уговаривать сделать аборт. Нет, конечно, бывают случаи, когда девочки идут в отказ и все равно рожают, но в большинстве случаев все-таки аборт.

- И как материнство сказывается на положении сиделицы?

- А никак. Беременная практически до последнего момента сидит вместе со всеми в общей камере. Была у нас такая история, когда одна девочка мало того, что потеряла ребенка, но при этом сама чуть не умерла. И все это в общей, на глазах у всех. Но, когда ребенок рождается, молодую маму все-таки переселяют в отдельную, и после этого на зоне со своим ребенком вроде как до трех лет можно находиться. Но если твой срок больше - надо ребенка отдавать на волю.

- То есть заводить детей, чтобы попытаться соскочить, дело заведомо гиблое?

- Да, практически это ни на что не влияет. Как ты говоришь, «соскочить» чаще всего можно только за деньги. Это когда на воле есть кто-то, кто продолжает о тебе заботиться, кто постоянно теребит адвокатов и так далее. Если таких людей у тебя нет, то, скорее всего, так и будешь сидеть. Даже если родишь шестерых сразу… Хотя за шестерых, думаю, все-таки выпустят (смеется. - Авт.).

…Что беременность? У нас ведь даже раковые больные содержались. И ничего, сидели на общих правах. Но, пойми правильно, это ни в коем случае не претензия к сотрудникам ГУИНа. К подавляющему большинству тех, с кем мне там довелось общаться, я не испытываю ни малейшей злости, даже наоборот. Они по возможности старались нам помочь. И если кто-то серьезно заболевает - да ради бога, была б их воля, они бы всех освободили. Но - извините, от них ничего не зависит. Вот сидела с нами женщина, 59 лет, диагноз - рак гортани.

Боли дикие, а куда её денешь? Свозят на МОБ, через какое-то время вернут обратно, и что? Это же не лечится. Да и нечем им лечить… Притом что врачи там работают уникальные, вот только лекарств нормальных нет, денег нет. В общем, исключительно «крестом и молитвой».

Была ещё одна девочка, тоже раковая больная. Вот ей повезло чуть больше - ей на химиотерапию дали денег финны, представители лютеранской конфессий. И все равно ничего радикального в подобной ситуации не сделаешь, У человека внутри все, что можно было вырезать, вырезали, остальное химией сожгли, но отпустить все равно не могут. Потому как у нее срок. А решение принимают в кабинетах на воле. Атам, в кабинетах, решения принимают ой как долго.

- Вот ты упомянула финнов. А вообще проповедники к вам, часто наведывались?

- Частенько, но почему-то в основном не свои, не православные. Именно практической, реальной помощи больше было всё же от западных конфессий. Может, потому, что наши беднее, не знаю.

- Но храм-то православный на зоне есть?

- Храм есть. Правда, если честно, внешне он напоминает здание, в котором разве что черную мессу служить.