|
Но в храм ходят мало. Ведь там, в первую очередь, должен быть такой человек, к которому хочется приходить. А на самом деле в нем работает такая же, как мы, женщина-сиделица, так называемая «дневальная церкви». Опять же вера верой, надежда надеждой, но, как сказал апостол Павел, «вера без дел мертва есть». А вот дела-то как раз в основном делают такие вот «финны». Они привозят гуманитарку, устраивают разные добрые акций. Вот есть такой Волков Ян Сергеевич, который давно с финнами работает, так вот он в свое время придумал «Рождественскую елку ангелов». Матери, у которых на воле остались дети, писали им письма, а финские волонтеры покупали подарки и вместе с этими письмами под Рождество развозили все это великолепие ребятишкам прямо по домам. Более того, снимали Счастливых детишек на Видео и потом эти фильмы у нас на зоне показывали;
Или вот ещё такой пример. Зона - она ведь вся без зубов, поскольку их там обычно не лечат, а просто вырывают. Так вот: все те же финны несколько раз привозили к нам машину со стоматологическим оборудованием, так что хотя бы один-два зуба, но всё же удавалось спасти. Вот это, на мой взгляд, самая настоящая помощь. - В преддверии Международного женского дня не могу не спросить, празднуют ли там Восьмое марта. - Там празднуют практически всё. Тем более что по внешним признакам сама структура и организация очень сильно смахивают на пионерлагерь: отряды, соревнования между отрядами, спортивный сектор, культмассовый. Соответственно, отряды борются за баллы… - И что дают эти баллы? - Если честно, практически ничего (смеется - Авт.). Но все равно подобные состязания воспринимаются «на ура». Вот вполне типичная картина, увиденная собственными глазами: иду по территории, вижу - по пояс в окно высунулась девочка и рыдает. Слезы льются, как из водосточной трубы, она их размазывает по лицу и что-то орет девочке, стоящей внизу. Со стороны полное ощущение, что у той, которая наверху, как минимум, умерла вся семья. Но потом выясняется, что это их отряд всего лишь проиграл на концерте. Вот такая печальная история (смеется. - Авт.). - Кстати, о концертах. Скажи, любовь к шансону у женщин сидящих столь же крепка, как и у мужиков? - Есть такое дело. Конечно, не у всех, но есть. Хотя с эстетической точки зрения шансон, мягко говоря, вещь никакая. Лично я, пока там находилась, в основном слушала «Наше радио». На мой вкус, быть на зоне и слушать что-то типа «Нет, не видать мне больше Магадана» все-таки немножко перебор. - Светлана, я так понял, что, выйдя оттуда, тем не менее, ты продолжаешь поддерживать отношения как с до сих пор сидящими, так и с теми, кто освободился чуть позже или чуть раньше тебя. А вот это зачем тебе нужно? Большинство, как мне кажется, наоборот, хочет выйти и как можно быстрее забыть все это дело как страшный сон. - Забыть? Да, можно попробовать забыть. Но с другой стороны… Все это случилось со мной, это моя жизнь, и полностью забыть и вычеркнуть кусок жизни… Понимаешь, там было много такого, о чем забывать и несправедливо, и неправильно. Хотя бы по отношению к тем людям, которые помогли мне там. Люди «оттуда», о которых я до сих пор вспоминаю с благодарностью, это как… Это как идешь по черному болоту и вдруг р-раз - и огонек в ночи. К тому же там и тогда, равно как здесь и сейчас, я общалась и продолжаю общаться с одними и теми же людьми. Но это довольно ограниченный круг. Почему? Может, для тех, кто сидел, это и будет звучать святотатственно, но к большинству работающих на зоне я относилась гораздо лучше, нежели к сидящим. Так уж складывалось, что подлости или какого-то подвоха чаще всего приходилось ожидать и получать именно от тех, кто делил с тобой одну участь. - Ну вот, ты снова столь лестно отзываешься о сотрудниках ГУИНа, хотя казалось бы… - Конечно, негодяи там тоже есть. |
