Совсем рядом ослепительно вспыхнула молния. Стрелка альтиметра прыгала, как безумная, а скорость самолета, подгоняемого ветром, все увеличивалась. Пилот делал все, что от него зависело, он знал, что воздушная стихия может преподнести любую неожиданность. Самолет в очередной раз швырнуло, но на этот раз их выбросило из облаков в освещенное солнцем воздушное пространство. Пилот широко улыбнулся. Они оставили грозовой фронт позади себя. И пилот, снова выйдя на нужный курс и на нужную высоту, стал вызывать Филадельфию. Гэс посмотрел на часы. Двенадцать часов. А приборы показывали, что горючее заканчивается.

Фэтс с закрытыми глазами по-прежнему пел свою нескончаемую песенку:

Малыш, малыш, какая же ты гадость,

И ножки мне твои совсем не в радость...

— Все в порядке, Фэтс, — сказал Гэс. — Мы сейчас приземлимся, заправимся горючим. Отсюда до Нью-Йорка рукой подать.

Пилот провел самолет сквозь смог, висевший над городом, и благополучно посадил на аэродроме, где их уже ждал заправщик.

Пилот, Гэс и Фэтс выбрались из самолета, обошли его вокруг, время от времени похлопывая по алюминию, выдержавшему тяжелое испытание, нахваливая его красоту и выносливость. Наскоро что-то поев и выпив кофе, они снова забрались в него. Взлетев, взяли курс на Нью-Йорк.

Вскоре на горизонте они увидели этот величайший в мире город. Потом стали различать небоскребы: “Эмпайр Стейт Билдинг” почесывал небеса, а Статуя Свободы махала им факелом — приветствовала тех, кто прибывает из-за океана в надежде на лучшую жизнь.

Нью-Йоркский аэропорт был самым современным из всех, где они побывали, но располагался он довольно далеко от города. На прощание Гэс вложил в руку самолетного пилота тысячедолларовую купюру.

— Я вернусь.

— Удачи вам.

Пилот подмигнул Гэсу своим одним глазом. Гэс, пожав ему руку, бросился к остановке такси. Сев в машину, он сказал:

— Гостиница “Вэн-Вингерден”, и пожалуйста, как можно быстрее.

— Хорошо, — сказал водитель и рванул с места.

Доехав до Манхэттена, водитель поехал по Шестой авеню, потом свернул на Сорок четвертую улицу и остановился у безликого здания массивной гостиницы, которую облюбовали себе музыканты и художники.

— Приехали, сэр, — сказал водитель. Гэс дал ему десять долларов. Водитель полез в карман за сдачей.

— Сдачи не надо, — сказал Гэс, выскочил из машины и бросился в гостиницу.

Подбежав к стойке администратора, он спросил:

— В каком номере живет мисс Криспус?

— Мисс Криспус? Сейчас посмотрим... Она занимает номер триста восьмой. Сейчас я ей позвоню.

Администратор снял трубку телефона. Прошло не меньше минуты. Администратор сказал:

— Там не отвечают, сэр. Вы можете оставить записку...

— Дайте мне ключ, — резко сказал Гэс.

— Боюсь, это не поло-Администратор, взглянув в горящие глаза на изможденном лице, тут же понял, что с этим человеком лучше не связываться, и молча выложил ключ на стойку.

Гэс бросился к лифтам; Фэтс едва поспевал за ним. Очень старый лифтер, в форме служащего гостиницы, важно нажал кнопку нужного этажа.

— Вы давно видели мисс Криспус, из триста восьмого номера? — спросил Гэс.

— Давно, сэр. Раньше я видел ее каждый день, а вот уже дня два-три ее не было видно.

— Как вы думаете, она у себя или ушла?

— Не могу знать, сэр. К ней часто приходят двое ее друзей.

Гэс вглядывался в старые, слезящиеся глаза, пытаясь определить, не скрывается ли в их глубине еще нечто, что старик знает, но о чем не хочет говорить. Потом Гэс перевел взгляд на Фэтса. Тот лишь пожал плечами.