Они вышли на улицу, залитую ярким солнечным светом.

— Ух: ты! — воскликнул Гэс, усиленно моргая; он улыбнулся; у, него было такое ощущение, словно огромный вес свалился с его плеч.

— Чего это ты ухаешь? — спросил Джим.

— Джим, всего три дня назад я стоял у этой двери и думал, что для меня все кончено. А теперь, благодаря тебе, все изменилось, мне даже дали работу!

— Да брось ты это — благодаря тебе, благодаря тебе...

Пройдя по улице не больше квартала, они увидели вывеску “Галантерейный магазин”; на стекле магазина был прицеплен лист бумаги, на котором было написано: “Дешевая распродажа. Магазин закрывается”.

— А ну-ка зайдем сюда. Может, тут и отоваримся, — сказал Джим. Они зашли в магазин; помещение, было длинным и узким; вдоль стен были выставлены товары под стеклом, как в музее; у дальней стены висели костюмы. В дверях их встретил продавец, небольшого роста, с острым носиком, стоящий так, будто палку проглотил. Надеясь, что посетители что-нибудь купят, он пытался выдавить из себя улыбку. Круглые очки придавали ему совиный вид.

— Приветствую вас, ребята, — сказал продавец; по его акценту можно было тут же распознать, что он из штата Миссури. — Чем могу вам помочь?

— Мы бы хотели прилично одеть вот этого большого парня, — ответил Джим.

— Да, он действительно большого размера, но, я думаю, что-нибудь подыщем. А какой размер, все-таки, вы носите?

— Точно не знаю, — сказал Гэс, — но мне хотелось бы что-нибудь такое, чтобы как раз по мне.

— Не волнуйтесь, найдем. Я сворачиваю тут деятельность не потому, что не устраиваю покупателей, а потому что мне предложили кое-что получше.

Продавец снял с Гэса мерку, точно определил, какой размер одежды ему подходит; через несколько минут Гэс был уже облачен в костюм синего цвета в узкую белую полоску, шелковую рубашку цвета лаванды с галстуком-бабочкой, бело-коричневые туфли. Одевая своего клиента, продавец умело делал вид, что совершенно не замечает оружия.

— Теперь остается только подобрать котелок.

— Может, не нужно?

— Почему нет? — сказал Джим. — Деньги еще остаются.

— Я не привык что-то носить на голове. Я и соображать не смогу, если у меня на голове что-то будет. Джим, ты лучше себе выбери шляпу.

Джим выбрал перламутрово-серый котелок с серебряной пряжкой на ленте вокруг тульи и надел его, залихватски сдвинув на бок, прикрыв свой очень короткий ежик, сквозь который хорошо просматривался шишковатый череп.

— Потрясно! — Низкий голос Джима, зажатый между тремя зеркалами, поставленными так, чтобы можно было рассматривать себя со всех сторон, прозвучал особенно эффектно. — Я чувствую себя джентльменом. Эх, если бы у меня и банджо такое было!

Гэс рассмеялся. Расплачиваясь с продавцом, удивительно похожим на сову, Гэс спросил:

— А чем теперь вы собираетесь заниматься?

— Политикой. — Галантерейщик скромно улыбнулся, но глаза его смотрели сквозь круглые очки проницательно. — Есть друзья, которые зовут в политику.

— Удачи вам. — И они с Джимом вышли из магазина на улицу.

— Может, пойдем назад? — спросил Гэс. Он чувствовал некоторое беспокойство, которое возрастало по мере того, как улицы все больше наполнялись людьми, животными, автомобилями, проносившимися мимо.

— А куда спешить? — ответил Джим. — Я думал, мы зайдем к моей сестричке, проведаем ее.

— Джим, мне нужно еще немного времени, чтоб привыкнуть ко всей этой кутерьме на улицах, — сказал Гэс.