В апреле 1878 года встретился в трактире с означенным купцом Нижебрюховым, коему в частном разговоре сообщил о незаконном ведении дел в прогимназии, причем Нижебрюхов порекомендовал ему сделать формальный донос о замеченных злоупотреблениях.

В июле 1878 года Владимиров был арестован на Лафонской площади у Смольного института за непристойное поведение по отношению к воспитанницам. В связи с таковым проступком был сочтен нетерпимым на воспитательной должности и из гимназии уволен.

Вскоре после того, под влиянием вышеозначенного Нижебрюхова и ввиду полного отсутствия средств к существованию, Владимиров написал письмо на имя исполняющего должность главноуправляющего Третьим Отделением Собств. ЕИВ Канцелярии генерал-адъютанта Селиверстова с предложением услуг. В бытность агентом III Отделения бывал отмечаем как образцовый агент, имеющий к своему делу особую склонность.

В 1880 году с открытием четырехклассной мужской прогимназии в Петергофе был определен туда в качестве классного надзирателя старшего класса.

В 1881 году, после злодейского покушения на жизнь в бозе почившего Государя Императора, явился деятельным членом Святой Дружины и был отмечен денежным вознаграждением 500 рублей за проявленную им бдительность, вследствие чего отправлен с агентурным поручением за границу, в Австрию и Швейцарию под начало г-на де Лагранжа. При передаче дел Святой Дружины в 1883 году Департаменту полиции Владимиров перешел в ведение Департамента и оставлен на своем месте в Женеве с сохранением его прежнего жалования по 200 руб. в месяц. Владимиров-Гурин в Женеве был, по отзыву Зволянского, несомненно внутренним агентом, человеком добросовестным, находился в сношениях с видными представителями эмиграции, в связи с чем переведен в Париж. Все сообщения Гурина представляли интерес и некоторые из них подтверждались фактами. Получал 275 руб. с разъездами.

За участие в разгроме подпольной типографии «Народной Воли» в Женеве в 1886 году получил денежную награду в 3000 франков.

В 1888 году был командирован в Лондон с жалованием 350 руб. Более никаких сведений о нем в делах Заграничной агентуры не имеется.

Чиновник особых поручений

Красильников

Глава 1

13 июля 1888 года

Париж он не любил по двум причинам: во-первых, для уважающей себя европейской столицы в нем жило слишком много русских, а во-вторых, всякий приезд сюда означал для него начало крупных неприятностей.

На этот раз все начиналось вроде бы относительно благополучно. Ранним солнечным утром он высадился на Северном вокзале и шагом отправился по пустынным еще улицам в гостиницу на рю Дону, ставший уже почти родным недорогой отель с милым сердцу английским названием «Чатам». Путешествие было пешим, так как он предпочитал ходить пешком: это полезно и для перистальтики, и для кошелька. Впрочем, сейчас кошелек был пуст и это являлось подлинной причиной его пешего путешествия с багажом подмышкой от вокзала к Большим Бульварам. В его высокой худощавой фигуре, облаченной в длинное дорожное пальто-ольстер с откинутым на спину капюшоном, в тяжелой трости в руке, в гордо поднятой голове с элегантно надетым дирстокером, охотничьим картузом с двумя козырьками и завязанными на макушке ушами, во всем его облике, даже в маленьком кожаном саквояже с привязанной к нему сыромятными ремнями скаткой из пледа и засунутого в него зонта, без труда угадывался надменный сын туманного Альбиона. «Bon matin, Mister!» – обратилась к нему из стоявшей у отеля коляски шикарная дама и попросила помочь ей спустится на тротуар, но мистер прошел мимо, сжав губы в гримасе ледяного презрения. Когда швейцар распахнул перед ним стеклянную дверь, сзади донеслось хоть и с акцентом, но по-русски: «Поляк надутый!» Запоздавшая ассенизационная арба на огромных колесах, проехавшая мимо, обдала его густой волной зловония.