Холтор, который не очень любил пользоваться Силой где не попадя и особенно в музыкальных мастерских, телепортом перенёс своего младшего брата, Звёздного короля, зятя и сваренный им лак в цех лакировки, в котором имелись не только огромные сушильные камеры, оснащённые темпоральными ускорителями, но была собрана прорва всяческого другого оборудования, включая акустическое. Там он первым делом взял специальную заготовку, инкрустированную морской костью, кисть для нанесения лака и принялся быстрыми, точными движениями покрывать её лаком сваренным Длинным Эрсом. Как только всё было готово, он вложил заготовку в небольшую лабораторную темпоральную сушилку и, выставив время на шесть суток, закрыл дверцу. Через тридцать секунд он нанёс второй слой, а затем ещё четыре и всякий раз удивлялся всё сильнее и сильнее.

После окончательной сушки он передал заготовку в руки Бендена и тот быстро отшлифовал и затем отполировал её до зеркального блеска. Заготовка от этого буквально преобразилась и приобрела такой красивый вид, что все ею залюбовались, но это было только полдела. Холтор вставил её в специальное тестирующее устройство и включил его. Буквально через пять минут компьютер показал, что достигнуто идеальное покрытие образца лаком и что звучать такой барабан будет именно так, как это было предусмотрено расчетами. Холтор обессилено опустился на табурет и с глуповатым видом тихонько захихикал. Указывая пальцем на образец, он сказал:

– Ребята, я вам гарантирую, после обработки стасисом, этот лак переживёт нашу Вселенную. – Только после этого он задал вопрос Длинному Эрсу, но на этот раз уже строгим голосом – Эрс, мальчик мой, а теперь сядь и вспомни всё то, что ты сегодня делал с лаком Корнена. Важна каждая мелочь, вплоть до того, плевал ты в него или нет, а если плевал, то что перед этим съел. Давай, парень, рассказывай. Может быть тебе налить чего-нибудь выпить?

Мастера и подмастерье этого цеха, которые после того, как они отлакировали барабаны-годо для учеников клана, почти целый год били баклуши и валяли дурака, немедленно собрались вокруг них. Они поставили рядом с верстаком большой резной стол, накрыли его скатертью, поставили вокруг него удобные кресла и даже притащили большой кулинарный комбайн. Длинный Эрс не спеша сел в кресло, устроился в нём подобнее, взял в руки поданную ему кружку с домашним пивом, вежливо пригубил напиток и принялся весёлым голосом рассказывать:

– В общем так, дед, изобретателем этого лака можно считать Мастера Нора, а точнее редкостную прожорливость и всеядность этого мохнатого проглота. Вчера на обед я приготовил нам с Ди четыре здоровенных радужных креветки по собственному рецепту, с корой алмазного дуба, которой я стырил с твоей фабрики мешков сорок. Она их очень любит, хотя уже к полудню так нагрызётся орехов, что ни на что съестное даже смотреть не может. Так вот, дед, выложил я креветки на блюдо вместе с корой зеркального дуба, с которой я их варил, чтобы они остыли, поставил его на стол и полетел на помеле за моей девочкой. Прилетаем мы в наш замок через полчаса, а эта косматая сволочь уже всё сожрала и спит на блюде. Нет, мужики, вы только представьте себе, этот проглот сожрал вместе со скорлупой и корой целых четыре здоровенные креветки! Не знаю, как они только в него поместились, он же размером будет не больше карликового гверла. Ну, что мне оставалось делать, взял я этого гада вместе с блюдом и запер в кладовке, а для Ди приготовил новых креветок, но уже в кулинарном комбайне, а не по своему рецепту. Ди после обеда отправилась в чилукогрызню, а я полетел по своим делам. Вечером Ди велела мне выпустить Мастера Нора из кладовки. Ей очень нравится, когда он лежит свернувшись в клубочек у неё на коленях. Щиманулся я в кладовку, а там жуть что творится. Хотя у этого зверя желудок, что твой утилизатор, на этот раз он точно не рассчитал своих силёнок и облевал мне всю кладовку.