|
Из этого следовало, что Баттерсу грозила реальная — и донельзя серьезная — опасность. И если опыт и научил меня чему-то — так это тому, что мне не всегда удается защитить всех. Порой я — как и все мы — терплю неудачу. Или делаю глупые ошибки. Промолчи я, или заставь Баттерса ходить в шорах — и он не в состоянии будет сделать ничего, чтобы защитить себя. И если с ним что-нибудь случится, вина в этом будет лежать на мне. А так у него будет хоть какой-то шанс выжить. И я не мог отбирать у него этого шанса. Я ведь ему ни отец, ни ангел-хранитель, ни король-покровитель. У меня нет ни Соломоновой мудрости, ни дара предвидения. Если я начну выбирать за Баттерса его путь, это сделает меня в какой-то степени похожим на Гривейна — ну, и на кучу других созданий, людей и нелюдей, пытающихся контролировать других. — Если я расскажу вам, — вполголоса предупредил я, — это может оказать вам дурную услугу. — В каком смысле — дурную? — Это откроет вам кое-какие тайны, знание которых грозит смертью. Это может изменить ваше отношение к жизни — черт, да это вам всю жизнь перекорежить может. — Жизнь перекорежить? — он посмотрел на меня в упор и вдруг ухмыльнулся. — Я всего лишь тридцатисемилетний еврей-патологоанатом ростом пять футов три дюйма, и мне нужно забрать из химчистки кожаные штанцы, чтобы выступить завтра на Октоберфесте со своей полькой, — он поправил пальцем очки и скрестил руки на груди. — Валяйте уж, не томите. Произнес он это легко, но в словах его я услышал и страх, и решимость. У Баттерса хватало ума бояться. Но и бойцовского характера ему было не занимать. Я уважал его за оба этих качества. — Ладно, — вздохнул я. — Поговорим. Глава шестая Убегая из лаборатории, Баттерс не успел захватить плащ, а печка моего Жучка работала в последний раз еще, возможно, до падения Берлинской Стены. Я заскочил в магазин, взял нам по чашке кофе, а потом открутил проволоку, которая удерживает крышку Жучкова багажника. Из последнего я извлек потертое, но более-менее чистое одеяло, которым прикрываю обычно обрез — очень полезный предмет на случай, если потребуется задать перцу преследующим наполеоновским полчищам. Учитывая то, как оборачивался вечер, я достал из багажника и сам обрез, который сунул на заднее сиденье. Баттерс с благодарностью принял и кофе, и одеяло, хотя продолжал еще дрожать так сильно, что расплескивал кофе через край. Я сделал глоток, поставил чашку в держатель на торпедо и тронул машину дальше. Очень мне не хотелось торчать слишком долго на одном месте. — Ладно, — сказал я Баттерсу. — Если вы хотите понять, что происходит, вам придется принять две вещи. — Валяйте. — Первая сложнее. Магия реально существует. Я буквально ощутил на себе его взгляд. — Что вы хотите этим сказать? — То, что параллельно нашей повседневной жизни совершенно реально существует еще один мир. Со своими державами, нациями, монстрами, войнами, распрями, союзами — всем таким. Чародеи тоже часть этого мира. И куча других созданий, о которых вы слышали в преданиях, а еще больше таких, о которых вы и не слышали. — Каких таких созданий? — Вампиров. Оборотней. Фэйре. Демонов. Прочих монстров. Они существуют. — Ха, — произнес Баттерс. — Ха. Ха. Вы шутите. Ведь шутите, да? — Какие уж тут шутки. Ну же, Баттерс. Вы-то должны понимать, что всякие странные твари действительно существуют. Вы сами видели доказательства этого. Он провел дрожащей рукой по волосам. — Ну... да. Кое-что видел. Но, Гарри, вы говорите о чем-то совершенно невероятном. |
