|
Ты видел, какими энергиями они повелевают. — Не боюсь я, — буркнул Билли. — Ну и дурак, — произнесла Джорджия спокойно, так что это прозвучало не обидно. — Гарри не тот, что был прежде. Он ранен. И мне начхать на то, что он там говорит, но его раненая рука мучит его сильнее, чем надо бы. Ему теперь не нужно никаких подачек и скидок. — Ну и что, ты хочешь оставить его биться в одиночку? — спросил Билли. — Я не хочу сковывать его. Ты его знаешь: он заботится прежде о других, и лишь потом о себе. Он выступает в такой весовой категории, что мы только помехой для него станем. Надо все же и знать предел собственным силам. Последовало долгое молчание. — Ну и пусть, — произнес, наконец, Билли. — Не собираюсь я стоять в стороне, пока ему грозит опасность. — Все, чего я хочу, — сказала Джорджия, — это чтобы ты его слушал. Если он не хочет нашей поддержки или считает, что впутывать нас в его дела слишком опасно, нам придется довериться ему. Он доверял нам в прошлом и ни разу не подставил. Просто обещай мне, что ты отплатишь ему тем же. — Но... не могу же я просто взять и отвернуться, — пробормотал Билли. — Я и не хочу, чтобы ты это делал, — ответила Джорджия. — Только... ты порой думаешь не головой, Билли, а зубами, — послышался звук поцелуя. — Я тебя люблю. Мы поможем ему всем, что в наших силах. Я просто хочу, чтобы ты понял: возможно, мы нужны ему не просто для махалова. Скрипнул пол: кто-то, судя по тяжести, Билли отошел на два шага. Потом скрипнул стул. — Не знаю, что мы еще можем делать. — Ладно, — сказала Джорджия, открывая холодильник. — А те двое, чьих лиц ты не видел? Ты сумел достаточно близко к ним подобраться, чтобы обнюхать? — Пытался, — вздохнул Билли. — Я стоял ближе других. Но... — Но? — Никакого запаха не уловил. Не успел. Гарри... Когда он переворачивал машину, была такая красная вспышка, а потом все, что я смог унюхать... Я услышал пару шагов полегче — должно быть, Джорджия подошла и дотронулась до него. — Что смог унюхать? — Серу, — ответил Билли не совсем уверенным голосом. — Пахло серой. Последовало молчание. — Что это значит? — спросила Джорджия. — Что я за него беспокоюсь, — сказал Билли. — Ты бы видела его лицо тогда. Ярость. Никогда не видел, чтобы кто-то так злился. — Думаешь, он... что? Неуравновешен? — Это ты у нас аспирант-психолог, — буркнул Билли. — Ты сама как считаешь? Я взялся за ручку, поколебался секунду, а потом толкнул дверь. Билли с Джорджией сидели в довольно просторной кухне; на столе стояли две открытые, но непочатые бутылки пива. Оба застыли, удивленно глядя на меня. — Так что вы думаете? — негромко спросил я у Джорджии. — Мне это тоже интересно. — Гарри, — произнесла Джорджия. — Я всего только аспирантка. Я подошел к холодильнику и взял себе бутылку холодного пива. Пиво было американское, но я не слишком привередлив. Я люблю пиво холодным. Я свернул крышку, подошел к столу и подсел к ним. — Я не ищу психотерапевта. Вы мои друзья. Оба, — я сделал глоток. — вот и скажите мне, что вы думаете. Джорджия с Билли переглянулись, и Билли кивнул. — Гарри, — сказала Джорджия. — Мне кажется, тебе надо с кем-нибудь переговорить. Даже неважно, с кем именно. Просто на тебя столько всего навалилось, что если ты не выпустишь хоть часть этого из себя, это может плохо кончиться. |
