Дейсейн лежал неподвижно в полной тишине.
Он боялся шевельнуться.
Он ощущал, что ниже него живет и работает мир Сантароги, а он лежит здесь, выше этого мира. Что-то манило его. Такое знакомое. Он чувствовал близость этого знакомого мира, но старался отогнать от себя мысль о нем. Сантарога пыталась убаюкать его обманчивыми масками, за которыми скрывались булыжники притворства и коварного замысла. И все равно она манила. Она подходила ему. Он чувствовал, как с бурным удовольствием протягивает руки к этому миру, но отшатнулся назад, испуганный этими булыжниками, которые были повсюду, образуя темный покров над жизнью, наполняя его кремового цвета тоской — успокаивающей, манящей, сахаристой.
И все равно она манила.
Он не мог преодолеть соблазн в виде ослепительно сверкающих пиротехнических средств, палитры цветов, режущих глаза.
И все это был обман.
Он чувствовал это — что все это обман, множество стереотипов и хорошо усвоенных условных рефлексов.
Он ненавидел этот мир.
«Который? — спросил он себя. — Сантарогу… или же тот, внешний?»
Что-то ухватилось за плечо Дейсейна.
Он пронзительно закричал.
Вынырнув из сна, Дейсейн понял, что стенает и что-то бормочет. Несколько секунд потребовалось ему, чтобы прийти в себя. Куда же делись безликие боги?
Паже склонился над ним и положил руку на его плечо.
— Вам снился кошмар, — сказал Паже. Он убрал руку. — Только что вернулся Уин с едой — вот она.
Желудок Дейсейна стиснул спазм.
Бурдо стоял справа от него у соседней кровати, на которой находился ящик, доверху заполненный консервными банками.
— Принесите мне открывалку и ложку, — попросил Дейсейн.
— Просто скажите мне, какую банку вы выбрали, и я открою ее, — предложил Бурдо.
— Я сам сделаю это, — не согласился Дейсейн. Он приподнялся на локтях. Руки задрожали, но почувствовал он себя сильнее — словно отчаяние давало ему дополнительные силы.
— Ладно, ублажи его, — сказал Паже, видя нерешительность Бурдо.
Тот пожал плечами и вышел из комнаты в дверь, находившуюся рядом с кроватью.
Дейсейн отбросил простыни. Жестом он отверг помощь Паже, потом коснулся ногами холодного пола. Он глубоко вздохнул и качнулся в сторону соседней кровати. Дейсейн чувствовал силу в коленях, но понимал, что еще довольно слаб.
Бурдо вернулся и передал Дейсейну открывалку с вращающейся рукояткой.
Дейсейн присел рядом с ящиком и вынул оттуда большую зеленую банку, даже не глядя на этикетку. Потом он вскрыл ее, взял предложенную Бурдо ложку и отогнул крышку.
Бобы.
Из открытой банки ударил запах Джасперса. Дейсейн посмотрел на этикетку: «Упаковано кооперативом Джасперса». Дальше шли даты изготовления и поступления в продажу, а также указание: «Продажа в других штатах запрещена. Подвергнуто обработке в декабре 1964 года».
Дейсейн внимательно посмотрел на банку. «Джасперс? Этого не может быть. Эта продукция не предназначена для перевозки. Его невозможно сохранить от…»
— Что-то не так? — спросил Паже.
Дейсейн еще раз осмотрел банку с сияющей, блестящей этикеткой.
«Бобы в мясном соусе с говядиной», — прочитал он желтые буквы.
Дейсейн, не обращая внимания на соблазнительный аромат, шедший от банки, посмотрел на ящик. Он попытался вспомнить, расслышал ли он, когда открывал банку, характерный свист, свидетельствующий о нарушении герметичности… и не мог вспомнить.
— Что-то не так? — повторил вопрос Паже.
— Все должно быть в порядке, — заметил Бурдо. |