Рис нежно отвел ее руки и обнял, позволяя выплакаться у него на плече.

— Подумай, Кенна. Что вызвало этот кошмар? Почему ты внезапно представила Ника в костюме сатаны, хотя этого никогда не было раньше?

— Я увидела сегодня на балу такой же костюм.

— Точно. А я сказал тебе, что он походит на тот, в котором был Ник. Самой тебе это не приходило в голову?

— Что ты имеешь в виду? Ты не поверил моим словам?

— Я верю в то, что ты говоришь искренне.

— Разве ты не видишь, Рис? Я всегда знала, что это Ник. Всегда! Но не могла признаться себе в этом. Ты же сам говорил мне нечто подобное. Именно поэтому в моих ранних снах Ник был одет в костюм разбойника. Так мне было удобно поменять вас местами. Когда в тринадцать лет я должна была выбирать между братом и его другом, я кинулась защищать брата. Я любила Ника, Рис. Да поможет мне Бог, я все еще люблю его. Но я и тебя люблю. Я больше не могла покрывать его грех и наконец вспомнила, в каком он был костюме. Я видела его с Викториной в галерее. Ты понял это? Викторина была той замужней женщиной, в которую влюбился мой брат! Ты же сам сказал мне, что видел, как они беседовали о чем-то в саду. Он пытался разорвать эту связь.

Рис вспомнил, как много времени Нику потребовалось, чтобы присоединиться к нему в пещере. Может быть, он тянул время, ожидая, когда умрет отец и пришедший ему на помощь человек в костюме разбойника? Рис не знал, что ответить на это, и наконец заговорил хриплым от волнения голосом:

— Если я напишу Пауэллу и сообщу ему, что Ник — тот самый предатель, которого мы разыскиваем, будешь ли ты настаивать, что твой сон правдив?

— Ты не сделаешь этого! — вскрикнула Кенна.

— Ответь на мой вопрос. Насколько ты уверена в своей правоте?

Когда вопрос был поставлен так, Кенну охватили сомнения. Разве она не говорила раньше, что убийца — Рис? Почему же теперь она убеждена, что знает правду?

— Нет, — честно сказала она. — Я не могу поклясться в этом.

— Так же как и я, — тихо произнес Рис. — Возможно, я допустил ошибку, строя свои умозаключения только на твоих снах, потому что я не могу принять твое последнее утверждение.

— Почему?

— Есть многое, что указывает на Ника, но я не могу забыть, как он выглядел, когда говорил мне, что тебя похитили. Ты когда-нибудь видела в нем особый талант к лицедейству?

— Нет. Он совершенно не умеет скрывать свои чувства.

— Согласен. Так вот, Ник был в отчаянии. Я не могу заставить себя поверить, что он участвовал в этой подлой игре. Странно, но до сегодняшнего дня я бы поспорил на свою судоходную компанию, что виноват Ник, а сейчас не дам за это и фартинга.

— Что же случилось сегодня вечером, что изменило твои взгляды?

— Алексис Клауд заставила меня заново обратиться к тем событиям. Вернее, не она, а ее маскарадный костюм. Я спросил себя, узнал бы я ее, если бы Тэннер не сказал, во что она одета. Ответ был «нет». Но ведь то же самое подходит и для того бала в Даннелли. Кого я на самом деле видел в саду с Викториной? Ника или человека в таком же костюме? То же самое и с галереей. Не сомневаюсь, что ты видела человека в костюме сатаны. Но был ли это Николас? Можешь ли ты с полной уверенностью обвинять брата?

— Не знаю…

— Мне кажется, мы должны поговорить с Мэделин, Этьеном и Мишелем. Подобная возможность может не представиться в будущем. Я покажу им список гостей и попрошу вспомнить, во что были одеты те или иные люди. Если на балу могло быть четыре пастушки, так, значит, мог быть и другой сатана.

— А как же Викторина, Рис? Неужели я и ее перепутала с кем-то?

— Не знаю.